Эгоистичный ген

Для чего мы живем?

Полноценная разумная жизнь где бы то ни было достигает зрелости, когда живые существа того или иного вида начинают осознавать смысл своего существования. Или, по крайней мере, пытаются сделать это.

До сих пор вопрос эволюции остается сложным. Разумное большинство согласно с Чарльзом Дарвином, но есть такие, кто в эту теорию не верит — они ищут и находят в ней недочеты и ошибки, так что вопрос понимания эволюции остается открытым. Отчасти это и есть осознание смысла существования.

В данной книге нет морально-этических исканий. В ней отношение к человеку вполне конкретное: человек, каким его представляет Ричард Докинз, — это «машина, создаваемая генами». Именно с этой поправкой нужно относиться ко всему, что будет сказано далее. Например, понятие «благополучие» здесь равно «шансу на выживание». Эгоизм в том смысле, каким наделяет его автор, представляет собой основу всего сущего.

Благодаря ему виды выживают и эволюционируют. Когда его не хватает, виды исчезают, будучи неспособными справиться с внешними условиями. Это относится ко всем живым существам. Кто-то будет спорить: существует же альтруизм! Бесспорно, он существует, но в его основе лежит необходимость сохранения вида.

Идея о том, что все люди равны и в равной степени заслуживают благ, подтверждает эту теорию: человечество заботится о сохранении всего вида, а не отдельных представителей, например, выделенных по цвету кожи или расовой принадлежности.

Основная единица, на которой держится весь отбор, идущий с самого низа, — это ген. Ген — начало всему, а его эволюция объясняет все, что происходит с живыми существами.

Репликаторы

Все живое движется по пути от простого к сложному. Дарвин нашел обоснованное объяснение всему, что происходит на Земле с биологическими видами. То, что он назвал «выживанием наиболее приспособленных» — это часть огромного процесса, который можно назвать «выживанием стабильного»: хорошо функционирует и выживает то, что стабильно и просто, что подчиняется общим законам. Поэтому к стабильности стремится любая система. Человек — сложнейшая система, и эта система на всех своих уровнях стремится к стабильности.

Но вернемся к истокам. Жизнь на Земле зародилась в тот момент, когда появились репликаторы. Эти молекулы обладали уникальным свойством — они могли копировать сами себя. Это эволюционное событие было случайностью, но с него началось усложнение жизни.

Молекулы множились, изменялись, смешивались друг с другом. Возникло то, о чем говорил Дарвин, — конкуренция: выживали сильнейшие, слабые умирали. Стабильные молекулы, более приспособленные, выживали и продолжали усложняться. И так этап за этапом. Репликаторы стали формировать своего рода «машины выживания», и они делали это великолепно!

Нетрудно догадаться: репликаторы — это то, что мы сегодня называем генами.

Бессмертные спирали

Машины выживания — не только люди. Это все живое на Земле. Мы все, включая животных и растения, являемся машинами для сохранения генов.

Молекула ДНК — это длинная спираль, цепь, которая состоит из молекул-нуклеотидов. Любопытно, что молекула ДНК настолько мала, что ее структуру выявили исключительно благодаря разным косвенным методам. Молекулы-нуклеотиды — блоки, из которых строится цепь ДНК. Обычно их обозначают буквами А, Т, Ц и Г. ДНК находится во всем теле, в каждой его клетке. И каждая клетка нашего организма — это источник информации о том, кто мы такие и какой путь прошли.

У молекул ДНК две функции: репликация и контроль изготовления молекул белка.

Вторая функция имеет колоссальное значение. Белок — ключевой компонент организма. Вообще построение организма — сложная задача, и принимают в ней участие самые разные гены. Особенно интересно то, что гены живут дольше, чем организмы. С одной стороны, это логично, ведь они постоянно проходят путь от одного организма к другому, но с другой — это деликатный философский вопрос о том, умирает ли человек на самом деле? Ведь фактически гены бессмертны.

Гены отдельных людей складываются в огромный информационный банк генов популяции. Сильнейшие выживают и умножаются, слабые проявляются крайне редко. База, на которой будет развиваться человек, — это гены, соединившиеся в ходе зачатия. Так возникают генетические единицы. Это нормальный ход дела. Ненормальным он становится тогда, когда возникает мутация. Ее справедливо можно сравнить с опечаткой. Случается она крайне редко, но если генетическая единица особенно длинна, то в ней могут возникнуть существенные изменения. И снова будет выживать сильнейший.

Ген представляется идеальным кандидатом на роль определяющего фактора естественного отбора, так как он несет в себе исчерпывающую информацию о том, каким должен быть вид, чтобы выжить. Ген наделяет живое существо свойствами, необходимыми для выживания. Но существуют и гены, которые вызывают смерть своего обладателя. Логично бы было, если бы такой летальный ген со временем исчезал, но он остается, передаваясь из поколения в поколение. И последствия от его присутствия могут наступить в самый неожиданный момент.

Но зачем вообще нужно половое размножение? Все эти смешения генов, мутации и лишние сложности? Есть виды, которые прекрасно справляются и без этого. Ученые ответить на этот вопрос не могут. Сам Ричард Докинз полагает, что долгожительство генов у людей определяется как раз тем фактом, что они постоянно объединяются, обмениваются информацией, становятся более стабильными и успешными в борьбе за выживание. Но это лишь предположение.

Генная машина

С чего началась эволюция? Изначально те организмы, которые выше названы машинами для выживания, неплохо справлялись со своей задачей хранить и переносить гены. Проблемы начались, когда в общем всемирном бульоне стало не хватать пищи. Тогда некоторые организмы принялись использовать солнечный свет для своего развития и стали растениями. Другая группа, которая развивалась параллельно, в тех же целях использовала эти самые растения. Эта группа — животные.

И те и другие обзавелись сложными многоклеточными телами и теперь развивались особенно быстро. Когда и как долго это было? Вряд ли кто-то знает ответ на этот вопрос. Можно только предполагать.

Развитие видов носило всесторонний характер. Требовалось приспособиться к окружающей среде, реагировать на опасности, учиться спасаться. Биологическая цель существования организмов была и остается одна — выживать, за выживание отвечают гены. Чтобы понять, как они управляют организмами, будет адекватно сравнить это с программами, которые пишет человек для компьютера.

Исходя из этой аналогии, человек обладает умением моделировать будущее, чтобы понять, в каком направлении ему развиваться дальше. Это удивительно подходящее сравнение: принятие человеком решений и работа компьютерной программы!

В целом у любого вида есть два пути: эгоистический и альтруистический, однако, если присмотреться к этой теории, то на самом деле любое поведение носит эгоистический характер. Все зависит от того, с какой точки зрения посмотреть. Например, для многих живых организмов свойственно жертвовать собой ради потомства. Альтруизм? Вовсе нет! Это генетически обусловленная потребность продолжать видовую жизнедеятельность. Так что это явление можно смело называть видовым эгоизмом. Конечно, бывают и ситуации, когда старшая особь отдает в жертву обстоятельствам младшую, но процент таких ситуаций крайне мал.

Гены — это программисты внутри организма. Одним из самых полезных и нужных навыков для выживания является способность коммуницировать. У каждого вида она проявляется по-своему, но задачи решает одни и те же: выжить, найти пропитание, партнера и спариться с ним. Интересно, что все сигналы, которые изначально использовали животные для обмена информацией, в процессе эволюции стали использоваться еще и для того, чтобы вводить других в заблуждение, если это увеличивает их шанс на выживание.

Агрессия: стабильность и эгоистичная машина

Агрессия в природе — непременный атрибут выживания. Виды, находящиеся в одной экосистеме, могут находиться в трех разных «форматах» отношений: они могут либо конкурировать за территорию, либо охотиться друг на друга, либо жить в мире и размножаться.

Агрессия проявляется во всех трех видах взаимоотношений: агрессия при конкуренции, агрессия на охоте и, конечно, агрессия в борьбе самцов за благосклонность самки. Без агрессии невозможна стабильная работа системы.

Виды могут конкурировать как между собой, так и внутри видовых групп. Такова, например, конкуренция прайдов львов за территорию или самцов морских слонов за самок. И это, как ни странно, только стабилизирует систему, потому что все участники действуют по одним и тем же предсказуемым правилам, вырабатывая стратегии существования в соответствии с этими правилами.

Все то же самое имеет место и среди людей, разве что на более сложном уровне. Но фактически все подчиняется тем же правилам: люди конкурируют, борются и ищут партнеров.

Зачем организмам нужны правила поведения и устоявшиеся схемы? Правила — это стабильность, а именно к стабильности стремится каждая система. Ложь крайне ненадежна и нестабильна, хотя люди ею пользуются и даже чего-то этим добиваются. Иногда временно, иногда навсегда, но в целом ложь — нарушение стабильности и планомерности.

Столкновение видов — эффективный способ контролировать популяцию. По этой самой причине представители одного вида не поедают друг друга. Это нестабильная стратегия, она не приведет ни к чему, кроме постоянной агрессии. Популяция должна контролироваться, но при этом сохраняться. А еще здесь же кроется и причина того, почему животные одного вида не нападают друг на друга — у них слишком много общих генов, которые решают общие задачи.

Генное братство

Чем ближе родственники, тем больше у них общих генов. Это объясняет альтруизм родителей по отношению к своим детям — сохранение генофонда. Но возьмем какой-либо рецессивный, редкий ген. Например, чтобы человек стал альбиносом, должны встретиться два таких гена от разных партнеров. Так получается, что в целом редкий в популяции ген может встречаться и реализовываться в пределах одной семьи, укрепляясь и передаваясь по наследству.

Чем более похожи гены, тем более люди склонны заботиться друг о друге. Два идентичных близнеца заботятся друг о друге точно так же, как о себе самих, при необходимости отдавая за близнеца жизнь. Ген продолжает жить. Это и есть кин-альтруизм (от английского kin — родство, семья). Это явление многогранное и сложное и имеет разные проявления, которые, несмотря ни на что, направлены на решение одной задачи — сохранение вида.

Коэффициент родства определяет степень альтруизма. Но и этот коэффициент не всегда точен, особенно если доподлинно неизвестна степень родства между двумя людьми. Ведь человек заботится о том, кого он считает своим родственником, а не о фактически родственном индивидууме.

При этом существует материнский инстинкт, то есть некое понимание того, что тот или иной представитель вида является твоим отпрыском. Но и в этой системе бывают нарушения. Например, всем известные кукушки, которые пользуются тем, что для других птиц любой птенец в их гнезде — свой. Хотя у большинства видов мать почти всегда уверена в своем родительстве, в отличие от отца. Отсюда следует логичный вывод: отцы склонны куда меньше заботиться о своих детях, так как они не могут достоверно сказать — его этот детеныш или нет.

Планирование семьи

Для науки представляется невероятно интересным отыскать фундаментальное различие между двумя видами альтруизма: тем, который связан с рождением потомства, и тем, который обусловливает заботу о существующем потомстве. Как бы ни были близки эти понятия, различие между ними велико, и они постоянно конкурируют. Перед индивидуумом рано или поздно может встать особенно трудная задача: заботиться о детеныше, который уже есть, или родить нового?

То, что животные на протяжении жизни рожают больше детенышей, говорит о том, что они заботятся о виде и его выживании. В случае чистого альтруизма они производили бы на свет одного детеныша и всю жизнь заботились только о нем. Чистый альтруизм с точки зрения выживания — явление нестабильное.

Здесь возникает одна из самых злободневных проблем современности — увеличение человеческой популяции. Количество народонаселения в целом по планете неумолимо растет, но все понимают, что рано или поздно рост остановится или даже пойдет на спад. Причины тому будут весьма библейские: голод, война, болезни. Все они будут вызваны нехваткой ресурсов. В идеале, конечно, было бы лучше просто регулировать рождаемость.

Но применение противозачаточных средств многие отрицают и считают противоестественным. Бесспорно, контрацептивы — противоестественны. Однако всеобщее благосостояние также не является чем-то естественным, несмотря на то, что человеку очень этого хочется. Количество ресурсов ограничено.

Наблюдая за животными, можно заметить, что смерть от старости среди них — большая редкость. Животные чаще гибнут от голода, неблагоприятных климатических обстоятельств, территориальной вражды.

Отцом теории об эгоистичном гене можно считать биолога Дэвида Лэка (1910—1973). Хотя он никогда ее так не называл. Его гипотеза базировалась на изучении кладки яиц разными видами птиц. Он пришел к выводу, что генетически птицы могут откладывать ровно столько яиц, сколько птенцов они смогут полноценно прокормить.

А теперь другой любопытный вопрос: как матери относиться к своим детям? И как устроена семья?

Битва поколений

В 1972 году американский эволюционный биолог Роберт Л. Триверс очень изящно ответил на вопрос о том, в какой мере родители заботятся о каждом из своих детей. Он назвал эту концепцию «родительским вкладом».

Родительский вклад — то, что делает родитель, повышая шансы на выживание каждого из своих потомков. Это не идеальная мера определения величины вклада, но она многое объясняет.

У каждого индивидуума есть свой ограниченный запас родительского вклада, который он может отдать детям. Степень родства матери со всеми ее детьми одинакова. Исходя из этого, генетически не существует ни одной причины выделять кого-то из потомства. А вот эволюционно такая причина есть. На слабого детеныша тратится больше ресурсов, в то время как остальные остаются обделенными. Логично, что такой отпрыск становится нежелательным, так как тянет всех остальных вниз за собой.

Еще одно явление, о котором нужно поговорить в данном контексте, — менопауза. В древности она случалась крайне редко, так как до такого возраста почти никто не доживал. Для чего женщине менопауза? С возрастом шанс вырастить здорового ребенка снижается. Чем старше женщина — тем меньше шанс полноценно его воспитать, поэтому менопауза — это что-то вроде естественного контроля рождаемости и сохранения вида.

У мужчин же половые функции угасают не внезапно, а постепенно. Связано это с тем, что мужской вклад в воспитание и без того мал по сравнению с женским, а иметь потомство от молодой партнерши куда предпочтительнее, потому что вкладывать силы и энергию есть смысл в детей, но не во внуков.

Важный аспект, на который тоже нужно обратить внимание, — конкуренция потомства между собой. Теоретически все дети связаны родством и с матерью, и друг с другом. Однако сам себе ребенок роднее, чем брату или сестре, и каждый ребенок хочет получать от родителей больше других.

Кроме того, родители и дети тоже конкурируют между собой за ресурсы. Детеныш может притвориться более голодным, чем он есть, ведь соревноваться со взрослым на равных он не может. Родителю порой очень сложно понять — реальный ли голод испытывает отпрыск или мнимый, поэтому они будут кормить его в любом случае. В его выживание они вкладывают все свои силы и ресурсы.

Битва полов

Если детеныши и родители связаны между собой родством, то понятно, почему среди них будет больше альтруизма и заботы. Но как быть с партнерами, которых, кроме общих детей, не связывает ничего? Ответ прост: выживание детей зависит от их кооперации и соединения родительских вкладов.

Почему вообще надо использовать слова «самец» и «самка»? Среди млекопитающих все предельно ясно, а как быть с другими видами? Или с растениями? С грибами, у которых нет разделения на мужское и женское?

Чтобы создать нового детеныша, нужны две изогаметы (половые клетки). Сперматозоид и яйцеклетка вносят по 50% генов, но вот питательных веществ от сперматозоида нет. Самец в сутки может воспроизводить бесчисленное множество сперматозоидов и оплодотворять огромное количество женщин — в любом случае забота о потомстве ложится не на него, а на мать. Из этого можно сделать вывод, что для выживания вида самки значительно ценнее самцов и от такого их большого количества можно отказаться. Но так ли это на самом деле?

Выдающийся английский биолог и статистик Роберт Э. Фишер (1890—1962) посчитал, что оптимальное соотношение самцов и самок — 50:50, однако, если рассмотреть механизм формирования пола, то эта ситуация сложно достижима. Существуют два вида хромосом — X (женская) и Y (мужская). Женщина обладает набором хромосом XX, мужчина XY, так как был рожден женщиной и носит одну ее хромосому. Дальше математика довольно простая.

В животном мире распространено многоженство и частые смены партнеров, особенно со стороны самцов, так как они затрачивают меньше сил и ресурсов на оплодотворение, чем самка — на рождение и выращивание детеныша. Однако много сил самца уходит на привлечение внимания самки, борьбу за нее и поднесение ей пищи в качестве «подарков». Эта пища послужит ей энергетической основой для вынашивания потомства. Так что даже в животном мире не все так просто.

По соображениям эволюции самки животных и птиц куда более невзрачны, чем самцы. Роскошная грива у льва, великолепный хвост у павлина, яркий окрас петухов по сравнению с курицами — примеров великое множество. И все это для того, чтобы завладеть вниманием самки. А теперь посмотрим на человека. Павлиний хвост явно перешел к женщине: она красится, ярко одевается, украшает себя. Что стало с мужчиной? Неужели у людей самки конкурируют за самцов?

Почеши мне спину, а я тебя оседлаю

Всем известно, что преобладающее большинство животных и насекомых сбиваются в стаи или живут группами. Плюсов у такого образа жизни — масса, главный из которых — развитие генофонда. Жизнь в стае легче, спокойнее и безопаснее, но не стоит забывать, что даже групповая жизнь — это сосуществование эгоистичных индивидуумов, каждый из которых получает свою выгоду. Как только стая вынуждена спасаться от хищника, мирному сосуществованию наступает конец — каждый борется за свое выживание.

Но есть еще одна странная особенность среди некоторых видов — отдавать себя в жертву во благо стаи. Так, в ульях есть пчелы-камикадзе, которые жалят тех, кто представляет опасность для улья — они отдают собственную жизнь. А как расценить рискованное поведение газелей, когда они скачут перед львом, как бы показывая ему свою ловкость и недоступность?

Посмотрим на общественных насекомых — пчел и термитов. Вся колония делится на два больших класса: одни воспроизводят, другие — выращивают потомство. Казалось бы, зачем чужим пчелам или термитам выращивать чужое потомство? Возможны два варианта объяснения: манипуляция со стороны насекомых-родителей и генетический интерес рабочих насекомых. Вторая точка зрения ближе к истине: рабочие пчелы находятся в более близком генетическом родстве с потомством.

Муравьи пошли дальше остальных насекомых: они занимаются земледелием и держат домашних животных, в роли которых выступает тля. Эти отношения выгодны для обеих сторон: муравьи «доят» тлей, получая от них «медвяную росу», богатую питательными веществами, а взамен тля получает спокойную защищенную жизнь под охраной всего муравейника. Такое взаимовыгодное сожительство называется мутуализмом или симбиозом.

Такая кооперация нередко встречается в животном и растительном мире. Например, лишайник состоит из гриба и зеленой водоросли. Без одного из этих компонентов он не будет существовать.

А теперь поговорим о невыгодном сожительстве. Вредоносные клещи и насекомые мешают жить животным и птицам. Чтобы защититься от них, животные освоили груминг — взаимное освобождение друг друга от вредителей. За многие века эволюции выработалась стабильная стратегия — помогать друг другу. В противном случае численность тех, кто будет отказывать в «чистке», значительно снизится и в итоге их вовсе не останется.

Мемы — новые репликаторы

Ричард Докинз первым ввел слово «мем» (от французского même — тот же, такой же). К мемам относятся песни, традиции, обычаи, мелодии, танцы, модные слова, картины — все, что является порождением человеческой культуры. Любой мем способен сохраняться и отчасти меняться с каждым новым поколением, которое будет его переосмысливать, дополнять или сокращать. Мемы — это тоже своего рода гены, только гены культурные. Мемы существуют практически по тем же законам, что и гены: сильнейшие выживают, а слабые уходят на задворки культуры.

Мем, как и ген, является репликатором. Существует три условия для успешного копирования и сохранения мема.

1. Высокая психологическая привлекательность (пример — идея о Боге).
2. Успешная имитация.
3. Точность копирований.

Но можно ли точно скопировать мем, ведь он всегда претерпевает некоторые изменения, переходя из уст в уста, из головы в голову? Этот вопрос остается открытым.

Ключевое, философское различие между генами и мемами в том, что, в отличие от человека, создателя мемов, гены не способны к предвидению. Человек способен. Он способен менять будущее.

Добрые парни финишируют первыми

Как вообще определить «доброго» парня? Согласно дарвиновской теории, добрым будет тот, кто передаст не свои гены, а гены других — в ущерб себе.

В теории игр важное место занимает игра «Парадокс заключенного». Ее часто используют, чтобы объяснить феномен того, как сотрудничество приводит к провалу.

Представьте, что играют двое. У каждого из игроков на руках только две карты: «кооперируюсь» и «отказываюсь». Выбрав карту, игроки кладут ее рубашкой вверх, а банкомет открывает их.

Далее есть четыре возможных варианта развития событий:

• Оба игрока выбрали «кооперируюсь». Каждый получает по 300 долларов от банкомета.
• Оба игрока выбрали «отказываюсь». Оба платят штраф — по 10 долларов.
• Первый игрок выбрал карту «кооперируюсь», второй — «отказываюсь»; второй игрок получает 500 долларов, первый платит штраф 100 долларов.
• Первый игрок выбрал «отказываюсь», второй — «кооперируюсь»; первый игрок получает 500 долларов, второй выплачивает штраф 100 долларов.

Глядя на эту несложную схему, нетрудно понять, что в выигрышном положении всегда оказывается тот, кто «отказывается». Парадокс в том, что игроки понимают: если они оба будут выбирать «кооперируюсь», это будет выгодно каждому из них. Но по условиям игры у них нет возможности договориться.

Если играть достаточно долго, то, хотя возможных исходов всего четыре, появляется множество вариантов стратегий. Роберт Аксельрод, американский политолог и социолог, увлекшись игрой, пригласил к разработке стратегий программистов. Итогом их работы стал турнир пятнадцати стратегий, где игроками выступали уже не люди, а компьютеры. При длительной игре верх одерживали добрые стратегии, которые не «отказывались» первыми. А самой успешной стратегией, позволяющей набрать большее количество очков, оказалась и самая справедливая стратегия. Ее назвали «Око за око»: игрок делает первый ход «кооперируюсь», а затем повторяет ходы оппонента.

Любопытно, что по-настоящему эффективные стратегии, приводящие к успеху, были не только «добрыми», но и «прощающими». По мнению Р. Аксельрода, самой успешной стратегией игры была бы «Око за два ока», при которой игрок не наказывал бы своего оппонента за первый же отказ кооперироваться, а проявлял бы терпение и прощал его. Но успех такой стратегии возможен лишь в том случае, если общее число добрых стратегий, участвующих в соревновании, превышало бы количество недобрых.

Все зависит от того, в какие игры играют люди. Большинство игр предполагает «нулевую сумму» для игроков, то есть обязательный выигрыш одного при непременном проигрыше другого. Но при игре с ненулевой суммой вам будет выгоднее кооперироваться, чтобы выгоду получил каждый. Идеальная стратегия — это взаимопомощь внутри группы, а не внутри вида.

Биологи полагают, что «Парадокс заключенного» четко демонстрирует принцип передачи генов, а справедливая стратегия «Око за око» встречается в поведении не только животных, но и растений.

Длинная рука гена

Репликатор, или ген, — это двигатель развития Вселенной. Ген до тех пор является репликатором, пока он способен копироваться. Этот процесс — порой легкий, а порой сложный — не является идеальным. Далеко не всегда можно получить идеальную копию, случаются ошибки. Вместе с исчезнувшим репликатором исчезает информация, которую он носил.

В большинстве случаев гены-репликаторы выживают благодаря фенотипическим свойствам, которые они придают организму-носителю. К примеру, ген быстроты, позволяющий успешнее выживать своему носителю, распространяется внутри популяции за счет тех эволюционно успешных фенотипических свойств, которые он несет.

Но есть гены, которые не дают никаких эволюционных выгод своим носителям, хотя сами успешно копируются. Такие мутировавшие гены могут быть даже вредны и нести с собой заболевания, копируясь и не встречая сопротивления внутри популяции. Подобные мутации могут приводить к вымиранию целых видов.

Но биология видов даже сложнее: довольно часто случается, что фенотипические свойства генов одних организмов оказывают влияние на другие организмы. К примеру, существует рачок, паразитирующий на теле крабов. Рачок-паразит заинтересован в увеличении тела хозяина-носителя, поэтому он проникает в его органы размножения и успешно кастрирует краба. В природе встречаются ситуации, когда гены организма-хозяина и организма-паразита кооперируются, действуя заодно, или даже сливаются.

Таким образом, репликаторы выживают не только за счет собственных свойств, но и благодаря тому влиянию, которое способны оказывать на окружающее. Наш мир представляет собой уже не первичный океан с репликаторами, но колонии генов-репликаторов, собранных в индивидуальные организмы. Хотя существование жизни именно в таком виде, в виде отдельных тел, может быть случайностью.

Чтобы где-либо возникла жизнь, требуется всего лишь один бессмертный репликатор.