Непонятное искусство. От Моне до Бэнкси

Непонятное искусство

Когда в начале 70-х годов прошлого века лондонский художественный музей Тейт купил скульптуру «Эквивалент VIII», разразился настоящий скандал. Все в один голос возмущались: «Это не искусство!» или «Неужели больше некуда деть деньги налогоплательщиков?!»

Дело в том, что «Эквивалент VIII», работа американского художника-минималиста Карла Андре, созданная в 1966 году, представляет собой не что иное, как… 120 кирпичей, из которых можно сложить 8 разных форм. Отсюда и название арт-объекта.

Через тридцать лет Тейт снова купил нечто очень странное и выставил это на всеобщее обозрение. На этот раз это была очередь перед закрытой дверью, которая призвана заинтриговать зрителей и посмотреть, как они будут реагировать. Однако работа словацкого мастера Романа Ондака осталась практически без внимания. Несколько хвалебных слов от критиков – и на этом все.

Что же изменилось? Почему современное искусство перестало вызывать бурную реакцию? Ответ довольно прост и банален: в мире стало больше денег, а произведения искусства стали важным пунктом инвестиционных стратегий сильных мира сего. То, что раньше вызывало в лучшем случае недоумение, сегодня стало произведениями искусства. Почему так случилось? Давайте обратим свой взгляд на сто лет назад…

«Фонтан», 1917

Дело было в 1917 году в Нью-Йорке. Прогуливаясь вместе со своими друзьями, французский художник Марсель Дюшан заглядывает в магазин сантехники «Мотт» на Пятой авеню и приобретает там самый обыкновенный писсуар. Уже в своей студии он водружает писсуар на стол плоской стороной вниз, подписывает его «Р. Матт, 1917» и называет «Фонтан». Так, писсуар стал одним из самых знаковых произведений современного искусства и получил название «реди-мейд» (от английского ready made – готовое изделие).

Дюшан планировал продемонстрировать свое творение на выставке, организованной Обществом независимых художников, где он сам председательствовал. Выставиться там мог практически любой: за один символический доллар нужно было вступить в Общество и заплатить еще пять, чтобы твое произведение оказалось на выставке. Но тут происходит, с одной стороны, странное, а с другой – ожидаемое: Общество, которое считало своим долгом противостоять традиционному мещанскому искусству, не позволяет Дюшану выставлять «Фонтан». Это ведь неприлично! Дюшан покинул Общество, осознав, что те ценности, которые они постулируют, ничего из себя не представляют.

Своей мировой славой «Фонтан» обязан другу Марселя Дюшана, фотографу с мировым именем Альфреду Стиглицу. Так как одиозный писсуар никогда не выставлялся на публике, Стиглиц решил увековечить его на фото, и – завертелось!

Всего сегодня существует пятнадцать «Фонтанов», на которых стоит подпись Марселя Дюшана, и стоят они невероятных денег.

Кто-то скажет, что это не искусство. Но что же это тогда? Ведь искусство – это не просто предмет, а смысл, идея, которая в этот предмет заложена. Дюшан посмеялся над знатоками и ценителями, он заставил их тревожно шевелить извилинами, искать интерпретации.

Да, Дюшан – знаковое имя искусства ХХ века, но он был не первым, кто это сделал. Вернемся еще на несколько десятков лет назад…

Преимпрессионизм: в стремлении к реальности, 1820–1870 гг.

Импрессионизм – едва ли не последнее направление современного искусства, которое принимается всеми с восторгом. Полотна импрессионистов нравятся всем. А между тем когда-то они были настоящими бунтарями и плохими парнями! Они перестали плясать под дудку парижской Академии, где почтенные старцы устанавливали каноны того, что может называться искусством, а что – нет.

Импрессионисты не хотели писать испуганных нимф и экстатирующих святых. Своей целью они видели изображение современного мира в моменте, во всем его многообразии и изменчивости, в неуловимости и эфемерности. Художники покидали свои студии и выходили на пленэр. Их мазки были резкими, контуры лишь очерчивались, предметы представлялись в тех цветах, в которых их увидел художник, а не в тех, которые привычны взгляду. А это во времена диктата строгих форм и четкой прорисовки было настоящей революцией. Но этот бунт зрел давно.

Париж после июльской революции 1830 года претерпевал разительные изменения во всех областях жизни. Все привычное требовало своего переосмысления. К тому же в 40-е годы XIX века у художников появилась возможность писать на природе, ведь краски стали продаваться в удобных тюбиках. Во второй половине XIX века стремительно развивается фотография, претендуя на монополию живописи в изображении реалистичного окружающего мира.

Незадолго до этого, в 1819 году, Теодор Жерико (1791–1824) пишет свой шедевр «Плот “Медузы”». Полотно изображает реальную историю – известное кораблекрушение фрегата «Медуза» неподалеку от Сенегала, которое произошло в 1816 году. Среди изображенного ужаса, в самом центре картины находится фигура мертвого мужчины. В его чертах узнается Эжен Делакруа (1798–1863).

Делакруа оказал огромное влияние на будущих импрессионистов. Он стремился изображать современную жизнь, а не богов, героев и святых. Он писал смелыми мазками, использовал лишь чистые краски.

В 1830 году, аккурат после революции, он выставил картину «Свобода, ведущая народ». Она должна была демонстрировать романтический пафос свободы, вызывать яркие эмоции, но вместо этого ее спрятали? и ближайшие тридцать лет никто эту картину не видел.

Художника активно поддерживал Шарль Бодлер, который к тому времени считался признанным мастером и уважаемым поэтом.

Другой яркой фигурой того времени был реалистический художник Гюстав Курбе (1819–1877). Он тоже изображал окружающую его действительность и обычных людей. Однако его картину «Происхождение мира» (1866) постигла еще более печальная судьба, чем полотно Делакруа. Картину мастера скрывали аж до 1988 года. Если вам интересно почему, просто поищите ее в интернете.

Но первым, кто вошел в новую изобразительную эпоху, стал Эдуард Мане (1832–1883). Одну за другой он предлагал свои картины Академии, но каждый раз получал гневные отповеди. Знаменитый «Завтрак на траве» (1863) привел важных господ в шок изображением обнаженной женщины. Подумаешь, можем сказать мы сегодня, как будто этого и раньше не было. Быть-то было, но не в современных декорациях. Наряд «в чем мать родила» подходит только античным героиням, а никак не современной молодой женщине! Какое безобразие!

Мане очень расстраивался, но продолжал гнуть свою линию. Когда в 1863 году Наполеон III позволил всем художникам-новаторам собраться и выставиться в одном месте, Мане узнал, что он не одинок. Вместе с ним были Поль Сезанн, Джеймс Уистлер, Камиль Писсарро и другие мастера. Выставка получила название «Салон отверженных». Там и нашли свое вдохновение будущие импрессионисты, среди которых был и Клод Моне.

Импрессионизм: поэты современной жизни, 1870–1890 гг.

15 апреля 1874 года состоялась выставка, которая была призвана решить судьбу всех тех художников, которых не принимала Академия. Компания подобралась разнообразная, но объединяло их одно – желание свергнуть диктат Академии и дать больше свободы самовыражения для творцов.

Выставка была разгромлена в пух и прах! Критик Луи Леруа прошелся по всему, что сегодня уже считается классикой и восхищает даже самых неискушенных посетителей музеев.

Но больше всего досталось картине Клода Моне «Впечатление. Восход солнца» (1872). Колкие комментарии Леруа и название картины (от франц. impression – впечатление) дали дорогу самому известному художественному направлению.

Но если реакция критики вызывала в творцах бурю негодования, то их лондонский импресарио Поль Дюран-Рюэль был в полнейшем восторге. Черный пиар – тоже пиар! И он взял под свою опеку молодых импрессионистов. Вскоре он сыграет решающую роль в их судьбах.

Художники-импрессионисты черпали вдохновение из самых разных источников. Большое влияние на них оказал живописец-романтик Уильям Тёрнер. Лондон и Англия в свое время очаровали Моне. Он целыми днями сидел на берегу Темзы и писал город, утопающий в дымке смога. Его картина «Темза ниже Вестминстера» (1871) сегодня вряд ли на кого-то произведет сильное впечатление, но тогда это была настоящая революция. Эта картина по праву носит гордое звание эталона импрессионизма.

Другим источником вдохновения было укиё-э. Это направление в японском изобразительном искусстве. Вы точно не единожды видели примеры укиё-э – работы мастеров XVIII–XIX веков Кацусика Хокусая и Утагавы Хиросигэ. Например, картина Эдгара Дега «Танцевальный класс» (1874) композиционно повторяет работу Утагавы Хиросигэ «Станция Оцу» (около 1848–1849 гг.).

Но не только японская графика заставила импрессионистов по-новому взглянуть на динамику художественных работ. Искусство фотографии, набирающее обороты как раз в то же самое время, стало мощным катализатором для появления новых изобразительных техник.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Пути художников разошлись из-за непримиримых творческих и политических разногласий. В то время Европа тревожно следила за громким скандалом – так называемым «делом Дрейфуса», которое не оставило в стороне и внимание творческой элиты. Ренуар занял четкую антисемитскую позицию против Дрейфуса, обвиняемого в шпионаже в пользу Германской империи. Камиль Писсарро, будучи и идейным вдохновителем импрессионистов и евреем, тут же оказался в непростом положении.

В 1886 году, когда от некогда единой группы импрессионистов уже практически ничего не осталось, наступил их триумф – их работы благодаря Дюран-Рюэлю увидел Новый Свет, американцы рукоплескали и скупали полотна.

Постимпрессионизм: развилка, 1880–1906 гг.

Термин «постимпрессионизм» ввел Роджер Фрай – лондонский художник и музейный куратор – для того чтобы как-то объединить художников, которых он выставлял в галерее Графтон. Там были: Винсент Ван Гог, Поль Гоген, Жорж Сера, Поль Сезанн и Эдуард Мане. В итоге слово прижилось, а выставка прошла из рук вон плохо. Но, как оно часто случается, то, что критики подвергли остракизму, стало новым этапом в развитии сразу нескольких художественных направлений.

Винсент Ван Гог (1853–1890) родился в голландской деревне и никогда не обучался живописи, если не считать нескольких уроков, которые ему впоследствии оплатил брат Тео в Париже.

Но до поездки в Париж он написал картину, которая и открыла ему двери французской столицы, – «Едоки картофеля». Темная, мрачная, реалистичная, она словно смешивает все воедино: и людей, и картофель, и землю, и грязь…

Как только 33-летний Ван Гог приехал в Париж, а затем чуть позже перебрался в Арль, все изменилось. После его северной жизни ему открылись совершенно новые цвета – картины словно сияли своей яркостью и солнечностью.

Ван Гог в своей живописи использовал технику импасто, когда краска кладется массивными мазками, накладываясь друг на друга и создавая впечатление объема.

Художник умер в 1890 году, так и не прославившись при жизни. Но без него не стало бы одного из самых ярких художественных направлений ХХ века – экспрессионизма. Без Ван Гога не было бы и Эдварда Мунка (1863–1944). Просто посмотрите на репродукции полотен этих художников, и не заметить сходство будет невозможно.

А вот друг Ван Гога Поль Гоген был его полной противоположностью. Выпивоха, скандалист, любитель женщин и нарцисс, он был склонен насыщать свои картины символами и намеками. Яркие краски Гогена создают сюжет, в то время как у Ван Гога они должны были передавать чувства.

Покрутившись какое-то время в кругах французских художников, симпатизирующих символизму, Гоген отправился на Таити. В прошлой жизни остались жена и дети. Там, с энтузиазмом заправского брокера, коим он и являлся до того, как выбрал стезю художника, Гоген начал писать прекрасные картины, которые имели оглушительный коммерческий успех в странах первого мира. Богатеи любовались таитянками и тосковали по далеким экзотическим местам.

Картины Гогена – одни из самых узнаваемых, спутать его с кем-то невозможно.

Еще одним художником, представленным на выставке Фрая, был Жорж Сера (1859–1891). В 1886 году Сера уже выставлялся в Штатах вместе с другими импрессионистами, но его картина «Купальщики в Аньере» тогда не пришлась кому-то по вкусу.

Сера стал родоначальником удивительного направления – пуантилизма. Он базировался на теории цвета, которую вывел сам художник. Сера считал, что цвета, если их не смешивать и не располагать слишком близко, будут выглядеть ярче. А если наносить их на ярко-белый грунт, то картина будет буквально сиять. Так родилась «точечная» живопись. Если подойти близко к картине пуантилиста, то видно, что маленькие кружочки краски находятся на некотором расстоянии друг от друга. Картины Сера интересно рассматривать и вблизи, и немного отойдя.

Сезанн: «Всем нам как отец», 1839–1906 гг.

Пабло Пикассо назвал Поля Сезанна «отцом» вполне резонно. Великий француз не просто стал родоначальником множества направлений в живописи, но и кардинальным образом изменил привычный взгляд на произведения искусства.

Сезанн говорил, что раз у каждого человека два глаза, то видят они окружающий мир различно. К тому же человек все время двигается, точка взгляда постоянно смещается, поэтому предметы не так просты, как мы привыкли их воспринимать.

Взгляните на картину Сезанна «Натюрморт с яблоками и персиками» (1905). С точки зрения перспективы, физики и здравого смысла объекты не могут так стоять. Если бы стол был таким, то все бы давно скатилось на пол. Ваза похожа на рисунок ребенка, который вроде бы только что узнал, что предметы можно изображать объемно, но с другой стороны – она плоская. Секрет в том, что Сезанн изобразил ее сразу с двух ракурсов: прямо и сверху. Но визуального дискомфорта эта картина не вызывает. То, что на ней творится что-то неладное, мы замечаем лишь потом, когда принимаемся анализировать.

Сезанн не просто изобразил натюрморт, он показал то, как мы смотрим на вещи, не обращая обычно на это внимания.

«Натюрморт» навсегда изменил искусство. Он открыл путь модернизму, а внутри него кубизму, футуризму, конструктивизму.

Но Поль Сезанн в своем новаторстве не ломал старое, не выбрасывал прежний опыт, он последовательно опирался на то, что создавали старые мастера. Этим он вдохновил множество молодых современников на то, чтобы пересмотреть свое скептическое отношение к современному искусству. Вместо того чтобы жаловаться, нужно смело использовать прежние достижения и творить новое.

Примитивизм, 1880–1930 гг. / Фовизм, 1905–1910 гг.: зов предков

Примитивизм и фовизм в общих чертах можно охарактеризовать словосочетанием «возврат к истокам». Первым, кто обратил свое внимание на очаровательную простоту экзотики, был Гоген. Он же и познакомил европейцев с «нецивилизованным» миром и его воплощением в живописи.

Для примитивизма характерны чувственность, простота, природные мотивы. Эмоции и яркие краски здесь важнее, чем перспектива и реалистичное изображение действительности. Одним из самых известных творцов в этом направлении был австрийский художник Густав Климт (1862–1918). Мистические, яркие, наполненные эротизмом, его полотна необычайно правдивы.

Принято считать, что учителем молодежи в духе примитивизма стал Морис де Вламинк (1876–1958). Он был сторонником «инстинктивного искусства», писал смелыми мазками, использовал яркие краски и сочетал их между собой совершенно неожиданным способом. Если взглянуть на его картину «Ресторан “Ла Машин”» в Буживале» (1905), то первые секунды кажется, что можно ослепнуть от ее яркости. Но потом искрящиеся пятна обретают свой смысл – зритель не просто видит знойный день в деревне, он его чувствует. Еще чуть-чуть – и он невольно начнет искать тень, в которой можно скрыться от палящего солнца.

Картина эта не произвела впечатления на публику, а критик Луи Восель вообще сказал, что она будто написана дикими животными (les fauves), и тем самым увековечил в истории новое направление.

Другим мастером, любившим необычайно яркие краски, был Анри Матисс (1869–1954). Когда в 1905 году он выставил в Осеннем салоне полотно «Женщина в шляпе», публика была, мягко говоря, шокирована. Изображать даму, да еще и собственную супругу, с зеленым носом – уму непостижимо! А это непропорциональное маленькое личико скорее походило на африканскую маску, чем на лицо почтенной дамы.

Однако буйство красок на картине – не что иное, как способ выразить страсть в социально приемлемых рамках.

Полной противоположностью Матисса был Пабло Пикассо (1881–1973). Оба художника были завсегдатаями салона Гертруды Стайн и постоянно соревновались, хоть и прятали свою конкуренцию под личиной сдержанной светской дружбы.

Если есть в искусстве моменты, резко меняющие его движение, то таким стал тот день, когда Пикассо отправился в этнографический музей Трокадеро. Он всегда был огромным ценителем африканского искусства, но в тот день все словно перевернулось.

Самым известным результатом этой любви стала картина «Авиньонские девицы». С нее началась новая эпоха в современном искусстве.

Еще одним участником салона Стайн был художник Анри Руссо (1844–1910). Пригласили его туда сначала потехи ради, но потом бывший таможенник, в сорок лет решивший посвятить себя живописи, стал его неотъемлемой частью. Его картины «Карнавальный вечер» и «Голодный лев бросается на антилопу» тоже не вызвали бури восторгов, но Пикассо невероятно восхищался особенной, наивной живописью Руссо. Однажды в какой-то антикварной лавке Пикассо купил картину Руссо «Портрет женщины» всего за пять франков. Что можно было тогда купить за пять франков? Старый холст, который можно еще раз использовать. Но эта картина заняла достойное место в коллекции Пикассо, потому что уже тогда он понял ее перспективы. Просто в то время она была еще не так понятна современникам. В 1925 году ее смело можно было бы отнести к сюрреализму.

Когда Руссо умер, скульптор Константин Бранкузи (1876–1957) высек на его надгробном камне стихи Гийома Аполлинера. Не только Пикассо восхищался чудаковатым старичком.

Бранкузи был родом из Румынии, в Париже учился у великого Огюста Родена. Но искусство он видел совершенно иначе. Сравните скульптуры «Поцелуй» Родена и Бранкузи. Общий мотив очевиден, но взгляд совершенно иной. Бранкузи стал первым скульптором, кто пренебрег традиционными формами. Даже итальянский живописец Амедео Модильяни (1884–1920) был так поражен его скульптурами, что сам отложил в сторону кисти и краски и взялся за освоение новых форм. В 2010 году скульптура Модильяни «Голова» была продана за 52 миллиона долларов.

Но рекорд побил другой итальянец – Альберто Джакометти (1901–1966). Его «Шагающий человек I» был продан за 104 миллиона долларов. Эта скульптура была как нельзя кстати для своего времени – всего через пятнадцать лет после кровопролитной Второй мировой она прекрасно передавала дух времени и состояние современного человека.

Примитивизм и фовизм стали связующим звеном между традициями прошлого и искусством будущего.

Кубизм: другая точка зрения, 1907–1914 гг.

Для преобладающего большинства мало-мальски интересующихся искусством людей кубизм – это в первую очередь Пабло Пикассо. Но он создавал кубизм не в одиночку. Вместе с молодым художником Жоржем Браком он подарил миру направление, о котором говорили, что оно уничтожает современное искусство.

Все, что они творили, принималось настолько плохо, что шансы прожить на выручку от продажи картин стремились к нулю. Тогда-то их и заметил предприниматель Даниэль-Анри Канвейлер. Он пришел в полнейший восторг от «Авиньонских девиц» и решил помогать молодым творцам.

В 1908 году Брак выставил свои работы на обозрение комиссии Осеннего салона в Париже и, как и полагается, получил презрительную реакцию и от Матисса, и от критиков.

Картины эстакской серии – это полное отрицание трехмерного пространства. И Брак, и Пикассо будто бы раскладывают картонную коробку, пытаясь показать ее объем, накладывая тени на плоские объекты.

Холст, в представлении кубистов, сам по себе уже представляет собой эстетический объект, а не просто является носителем некоего в той или иной степени реалистического изображения мира.

Глядя на картины Пикассо, лишь вначале создается впечатление, что это набор элементов. На самом же деле он сделал то, чего до него никто и никогда не мог даже помыслить, – он «продырявил» форму. Он брал портрет, удалял из него один элемент тела и переносил его на новое место.

Картина «Моя красавица» (1911–1912) – прекрасная иллюстрация этих экспериментов с формой. Найти на ней возлюбленную художника довольно сложно. Зато в глаза бросается еще одна новинка – текст.

Но и на этом Пикассо не остановился. На следующих картинах кубистов появляются шнуры, клеенки, бумага, ткани. Так в искусство вошел коллаж. Именно Пикассо первым взял уже готовый предмет и сделал его частью искусства. Помните про «Фонтан» Дюшана? Так вот Пикассо сделал то же самое более чем за десять лет до Дюшана.

Пикассо и Брак стали родоначальниками концептуального искусства.

Кубизм был совершенно логическим порождением царивших в то время идей. Альберт Эйнштейн представил общественности теорию относительности. Ощущение грядущей трагедии приближающейся Первой мировой войны довело все ощущения до предела. Разрушалась христианская доктрина, человечество не поспевало за собственным научным прогрессом. С наступлением войны кубизму пришел конец.

Футуризм: да здравствует будущее, 1909–1919 гг.

В первом и в начале второго десятилетия ХХ века огромное множество «-измов» существовали вместе, переходили друг в друга и конфликтовали: фовизм, кубизм, орфизм, вортицизм, лучизм…

В 1909 году Филиппо Маринетти издал свой манифест футуризма. Он призывал забыть все старое искусство и творить новый мир, не опираясь на прошлый опыт. Война для Маринетти – это «гигиена мира».

Скандальный итальянец собрал вокруг себя видных художников-соотечественников, чье творчество идеально подходило под заявленные в манифесте футуризма лозунги. Скульптура Умберто Боччони «Уникальные формы непрерывности в пространстве» прекрасно вписывалась в идеологию футуризма. Шагающее нечто, лишь отдаленно напоминающее человека, стало гимном всему механистическому.

В 1911 году все тот же Боччони, вдохновившись опытами кубистов, представил миру триптих «Состояние души». Кубисты и французский авангард в целом пришлись очень по вкусу футуристам. Но это влияние было не односторонним. Обе стороны изучали друг друга.

Футуристы отобрали у Парижа право на единоличное владение всеми достижениями современного искусства, а сами футуристы начали покорять мир.

Позже Маринетти вступил на скользкую дорожку, которая явно поворачивала в «правую» сторону. В 1919 году он стал соавтором «Доктрины фашизма» и завел дружбу с Муссолини. Считать футуризм предтечей фашизма все-таки не стоит, но в сознании людей они всегда будут стоять рядом.

Кандинский / Орфизм / «Синий всадник»: звуки музыки, 1910–1914 гг.

Абстракционизм – направление искусства, лишенное предмета. В нем на первый взгляд совершенно нет смысла, но от работ Василия Кандинского или Марка Ротко невозможно оторвать взгляд. Мы тревожно всматриваемся в разбросанные по холсту мазки, линии, капли и ищем в них смысл, который ранее всегда был в произведениях искусства.

Если взглянуть на всю историю развития искусства, начиная с импрессионизма, то абстракционизм – это вполне логичный и обоснованный результат пути, который прошли художники, отказываясь от реалистического изображения мира. Новое направление было призвано пробудить те чувства и эмоции, которые до сих пор дремали.

В 1912 году Робер Делоне, основоположник орфизма, написал одну из самых влиятельных картин ХХ века – «Синхронный диск». Что на ней изображено, сказать сложно. Просто круг, отдаленно напоминающий мишень. Однако не сюжет, которого нет, здесь главное, а цвета. Цвет – вот главный герой картин Делоне.

Абстракционисты видели себя скорее музыкантами, нежели художниками. Их картины можно интерпретировать как угодно, они ничего тебе не навязывают, они – творчество, в осмыслении которого может принять участие каждый.

Идейными родоначальниками абстракционизма были композитор Рихард Вагнер и мыслители немецкой неклассической философии Шопенгауэр и Ницше.

Василий Кандинский – художник-абстракционист, известный всему миру. Свой особый творческий путь он начал еще в 1896 году, познакомившись с творчеством французских импрессионистов. Он вдруг ясно понял, что нужно делать: все бросить и уехать из России. Так он и поступил.

В 1911 году Кандинский написал свою первую полноценную абстракционистскую картину – «Картина с кругом». Внушительное полотно площадью примерно полтора квадратных метра не поддается никакому логическому анализу. Яркие краски, лишенные формы элементы, пятна, скорее похожие на пробы маляра. Однако сам автор видел в этой картине музыку. Кандинский хотел визуально, с помощью одних лишь цветов, передать партитуру.

Вершина творчества Кандинского – «Композиция VII» (1913). Полюбоваться на нее можно в Третьяковской галерее в Москве. На эту картину можно лишь смотреть. Что изобразил мастер? Музыку! Так что попытайтесь послушать картины Кандинского.

Для другого мастера, немецкого художника Пауля Клее (1879–1940), отправной точкой стало вступление в группу «Синий всадник». Ее в 1911 году основали Василий Кандинский и Франц Марк, так что именно их художественное мировоззрение легло в основу идеологии группы, которая очень пришлась по душе Клее.

Его картины могут показаться наивными, но это впечатление ошибочно. В Клее сошлось многое, но лишь в русле направления он обрел свое истинное лицо.

Казалось бы, предел достигнут. Живопись буквально «разложилась» на мельчайшие элементы, потеряв сюжетность и обретя музыкальность. Неужели это конец?

Супрематизм / Конструктивизм: русские, 1915–1925 гг.

Нет, абстракционизм – это далеко не конец. В 10–20-е годы прошлого века художники начали изучать то, что находится за пределами объекта и сюжета: краски, текстуры, материалы. Они пытались по-новому постигать пространство и движение. В авангарде такого изучения оказались русские художники первой четверти ХХ века: во главе с Казимиром Малевичем и Владимиром Татлиным.

Супрематизм и конструктивизм идеально вписались в социально-политическую ситуацию в России. Перемен хотели все: и простые люди, и художники. К тому же многие из них уже побывали в Европе и увидели, что творится с искусством там.

Казимиру Малевичу (1878–1935), например, очень понравился кубофутуризм. Но ему хотелось двигаться еще дальше. Не просто разобрать объекты на части, но и совсем от них избавиться. И он сделал это.

В 1913 году он делал декорации для футуристической оперы «Победа над солнцем». Там впервые и появился его знаменитый «Черный квадрат». А если точнее – «Черный супрематический квадрат». Тогда он был лишь частью декораций, но художник понял: это то, чего он так долго искал, и то, к чему стремился.

«Черный квадрат» должен был заставить зрителя думать, всматриваться, искать смыслы. Малевич отдал его зрителям, чтобы они вольны были его интерпретировать так, как им хочется. Сам художник видел в нем глубокий символизм света и тьмы, жизни и смерти.

В 1915–1916 годах в Петрограде проходила выставка «Последняя футуристическая выставка картин “0,10”», где вместе с Малевичем представляли свои работы и другие художники и скульпторы. Среди них был и Владимир Татлин (1885–1953).

Тогда он представил композицию «Угловой контррельеф», которая вывела скульптуру на новый уровень, открыв другим художникам путь, прежде закрытый. Однако в мировую историю искусства Татлин вошел благодаря своему проекту башни «Памятник III Интернационалу».

Башня должна была стать строительным объектом, который украсил бы собой новый послереволюционный Петроград. Однако, когда все подготовительные работы были окончены, возводить башню никто не стал – в 1921 году у нового правительства были задачи поважнее.

Неопластицизм: за решеткой, 1917–1931 гг.

Тем временем в Европе один из самых дорогих, влиятельных и узнаваемых современных художников Пит Мондриан (1872–1944) публикует «Диалог о новой пластике». В этом тексте он впервые ввел понятие «неопластицизм» и рассказал о своем взгляде на развитие искусства. Как и его коллеги из далекой России, он постулировал главенство формы, линии и пространства. Однако важнейшим различием между ним и супрематизмом, конструктивизмом и абстракционизмом было то, что Мондриан декларировал «равенство пластических средств в композиции». Все они самодостаточны и равноценны.

Эволюцию творческого метода Пита Мондриана легко проследить, если посмотреть на четыре его картины: «Вечер. Красное дерево» (1908), «Серое дерево» (1912), «Цветущая яблоня» (1912) и «Картина № 2 / Композиция № VII» (1913). Все они объединены изображением одного и того же объекта – дерева. Конечно, на последнем полотне его уже не так просто обнаружить, если вообще возможно, не будучи об этом проинформированным заранее. От вполне реалистичного дерева Мондриан приходит к тому, что неопытным взглядом можно назвать набором квадратов.

Неискушенный зритель может снова задать тот же вопрос, который у него уже возникал, глядя на картины Малевича: «И это искусство? Даже мой ребенок так может!» Но дело не в том, кто и что может. Важно то, какое место в истории та или иная работа занимает. А еще важно то, кто первый догадался именно так изображать окружающий мир или свой взгляд на него.

В 1917 году Пит Мондриан и другой художник и писатель, Тео ван Дусбург, основали журнал «Де Стиль», который впоследствии дал название и целой художественной группе. Художники, скульпторы, дизайнеры и архитекторы группы «Де Стиль» объединились, чтобы творить новое искусство, выходящее далеко за музейные и коллекционные картины.

Стиль Мондриана нашел себе место и в высокой моде. В 1965 году Ив Сен-Лоран создал платье, вдохновленное картиной «Композиция с красным, синим и желтым». Сам Сен-Лоран был большим поклонником Мондриана и имел в своей коллекции четыре его картины.

Как и другие художники, Мондриан прошел свой путь, который все равно неизбежно привел его к абстракционизму. Таков был дух времени.

Баухаус: встреча однокашников, 1919–1933 гг.

До этого момента речь преимущественно шла об изобразительном искусстве и ваянии. Пришло время поговорить об архитектуре и дизайне.

Толчком к развитию такого направления, как Баухаус, стало создание в 1907 году в Германии художественно-промышленного союза. Объединение работало исходя исключительно из рыночных и националистических соображений. Нужно было продвигать работы немецких художников и дизайнеров.

После окончания провальной для Германии Первой мировой войны простым людям требовались новые более демократические решения. Поэтому в 1919 году в Веймаре открылся государственный строительный дом – Staatliches Bauhaus in Weimar (произносится: Штаатлихес Байхаус ин Ваймар).

Будущие художники, которые там обучались, должны были наконец взяться за ту работу, которой так долго избегали – творить ближе к народу. Художник стал простым ремесленником. В основе идей баухауса – стильная простота и геометризм, которые идеально отвечали потребностям времени.

В 1933 году Баухаус попал под горячую руку Гитлера и прекратил свое существование. Однако за те четырнадцать лет, которые он существовал, он оказал значительное влияние на весь современный дизайн.

Дадаизм: анархия рулит, 1916–1923 гг.

Однако не только Баухаус породила Первая мировая война.

В самый разгар кровавой бойни немецкий писатель Хуго Балль (1886–1927) бойкотировал арию и сбежал в нейтральный Цюрих. Объединившись там с румынским поэтом Тристаном Тцара (1896–1963), они решили создать коалицию, которая будет стоять особняком и от традиционного искусства, и от авангарда.

В 1916 году Хуго Балль выступил с манифестом дадаизма. Что такое «дада»? Толком никто не знает. Вариантов очень много: от подражания детскому лепету до прямой аналогии с русским словом «да», от слова одного из негритянских племен до названия детской деревянной лошадки. Поэтому слово стало иметь скорее символическое значение.

Дадаисты балагурили, писали совершенно непонятные стихи, странно одевались и вообще вели себя весьма вызывающе. Они решили отказаться от любой логики, бунтуя таким образом против порядком надоевшего всем мещанства и немецкого порядка.

Первым художником, который проникся философией дада, стал Жан Арп (1886–1966). Он перешел в стан дадаистов прямиком из «Синей лошади» Кандинского и к тому времени был уже весьма узнаваемой личностью в художественных кругах.

Чуть позже к нему присоединился Курт Швиттерс (1887–1948). В отличие от своего коллеги, он был не так известен, если не сказать хуже. Однако вступление в ряды дадаистов прославило его и подарило место в мировой истории искусства.

В целом Швиттерс двигался в том же направлении, что и некогда Пикассо. Правда, для своих коллажей он использовал не то, что находил в своей студии, а ковырялся по помойкам. Первой его работой стало полотно «Вращение» (1919), которое состояло из самого разнообразного мусора – от строительной стружки до обрезков кожи. Однако результат получился очень симпатичным и своевременным.

Идеи дадаизма пришлись по вкусу и Марселю Дюшану. После нескольких лет в Америке он вернулся в Париж и продолжал шутить: то пририсовал изящные усики Моне Лизе (к счастью, не той, которая висит в Лувре, а всего лишь изображению на открытке), то наряжался в дамские платья, то превращал в предметы искусства пустые флаконы из-под духов.

Дадаисты бунтовали против буржуазного мира и коммерциализации искусства, но своего так и не добились. Как известно, когда направление в искусстве теряет свою бунтарскую жилку, оно становится чем-то другим. Так, дадаизм стал сюрреализмом.

Сюрреализм: жизнь есть сон, 1924–1945 гг.

Из всех прочих направлений в искусстве ХХ века именно сюрреализм прочно вошел в сознание даже тех людей, которые к искусству не имеют никакого отношения и вообще мало что о нем знают. Но почему так вышло? Давайте разбираться.

Термин «сюрреализм» ввел французский поэт Гийом Аполлинер. Впервые он использует его в подзаголовке пьесы «Сосцы Тиресия» в 1917 году. Сюрреалистическая драма – так описывает Аполлинер свою работу. В пьесе женщина уходит на войну, у нее начинают расти усы и борода, а ее муж за один день производит на свет 40 049 малышей. Весьма сюрреалистично!

Чуть позже другой молодой парижский поэт, Андре Бретон, ощущая упадок дадаизма, пытается создать нечто новое. Он использует то, что создали дадаисты, приправляет это теорией бессознательного Фрейда и получает то, что в итоге и стало известным нам сюрреализмом.

В отличие от художников дада, Брентон не отказывается от достижений искусства прошлого. Наоборот: он глядит в прошлое и находит там подтверждение своей теории о том, что сюрреализм был всегда. Данте и Шекспир, Бодлер и Рембо, Кэрролл и По. Стоило лишь творцам прошлого упомянуть сновидения, как Брентон тут же записывал их в сюрреалисты.

К ним же он относил и Пикассо, и Дюшана. Ему нужна была первооснова. Когда таковая, по его мнению, была сформирована, он узнал Хуана Миро (1893–1983). Его картина «Карнавал Арлекина» снискала не только признание Брентона. Вы только взгляните на нее! Рассматривать и интерпретировать это полотно можно бесконечно.

Но самым известным представителем направления сюрреализма был Сальвадор Дали (1904–1989). Ярый сторонник Фрейда и апологет идеи о «высшей реальности снов», он так и творил. Его самая узнаваемая картина – «Постоянство памяти». Пробравшись сквозь весь глубокий символизм, зритель видит страх перед смертью, временем и даже половым бессилием.

Но признанным мастером ужаса и тревоги был бельгийский художник Рене Магритт (1898–1967). Его картины имеют интересную особенность: чем дольше на них смотришь, тем больше жутких деталей замечаешь. Такой является, например, картина «Убийца под угрозой» (1927), на которой изображен труп женщины, окруженной шестью мужчинами, трое из которых лишь заглядывают в окно.

Другим выдающимся мастером сюрреализма была Фрида Кало (1907–1954). Пережив в юности страшную аварию, которая на много месяцев приковала ее к больничной койке, она решила стать художником и писать саму себя. Ее картины – это не кошмары, а ее личная реальность такой, какой Фрида ее видела.

Однако, как уже и было ранее, наступившая Вторая мировая война многое изменила. Сюрреалисты бежали из Европы в Америку, сделав Нью-Йорк столицей мирового современного искусства.

Абстрактный экспрессионизм: широкий жест, 1943–1970 гг.

Человеком, который фактически сделал Нью-Йорк арт-столицей мира, была Пегги Гуггенхайм. Когда ей исполнилось 22 года, она отправилась в Париж, где завела дружбу с авангардистами. А затем перебралась в Лондон, где планировала открыть собственный музей. Пегги обратилась к Марселю Дюшану и историку искусств Герберту Риду, чтобы они помогли ей создать основу ее личной коллекции, но Вторая мировая спутала все планы. Конечно, вместе со всеми Пегги могла сесть на пароход и отправиться в мирный Нью-Йорк домой, но отважная девушка вместо этого двинулась в Париж, где методично скупала произведения искусства. Они и стали основой ее галереи в Нью-Йорке.

В 1942 году с легкой руки Пита Мондриана Гуггенхайм обратила внимание на картину еще никому не известного Джексона Поллока (1912–1956) «Стенографическая фигура». Это был еще не тот Поллок, каким мы знаем его, но в этом и заключается талант галериста – найти того, кто впоследствии прославится.

Невероятно, но факт – своим фирменным стилем Поллок обязан… алкоголизму. В 26 лет дела его шли настолько плохо, что он вынужден был обратиться к психиатру-юнгианцу. Терапия, увы, не помогла, но зато открыла молодому художнику глаза. Так появилась его знаменитая капельная техника.

Поллок не был первым, кто использовал «капельную живопись», однако он ее по-своему переосмыслил и сделал своей визитной карточкой. Мастера не стало в 45. Алкоголь все-таки погубил его.

Одним из направлений абстрактного экспрессионизма является живопись цветового поля. Самыми известными художниками, творившими в этом роде, были Марк Ротко и Барнетт Ньюман. Их картины – это исследование человеческих эмоций через цвет и форму. Из-за кажущейся простоты их картин живопись цветового поля часто относят к минимализму. Художники видели своей целью изображение сложного через простые формы. Их картины не оставляют равнодушными.

Поп-арт: шопинг-терапия, 1956–1970 гг.

Поп-арт у многих ассоциируется с США, однако началось все, как всегда, в Париже. В 1947 году туда приезжает молодой шотландец Эдуардо Паолоцци, который твердо вознамерился стать художником. А где как не в Париже мечтать об артистической карьере?

В том же 1947 году он создает коллаж «Я была любовницей богача», с которого и начинается ярчайшая страница в истории искусства ХХ века. На коллаже располагаются: обложка журнала «Интимные признания», вырезка из рекламы кока-колы, фото вишневого пирога, логотип марки апельсинового сока, открытка c американским бомбардировщиком времен Второй мировой.

Паолоцци довел до своего апогея то, что уже намечалось, – он стер грань между высокой и низкой культурой, он показал, что небрежно склеенные вырезки из журналов могут быть искусством.

То же самое чуть позже стал проделывать другой британец – Ричард Хэмильтон. В 1957 году он первым дал определение поп-культуре. Фактически художники поп-арта делали то же самое, что и их коллеги в конце 70-х годов XIX века, – они смотрели на мир и пытались запечатлеть его таким, какой он есть, используя для этого элементы повседневной жизни.

Произведения поп-арта забавны, привлекают внимание, вызывают улыбку, заставляют думать о том, в каком обществе мы живем и что ценим. Поп-арт объект – это всегда анекдот, шутка, игра со зрителем. Однако эта шутка всегда полна символизма и скрытых смыслов, которые нужно разгадать.

Свою карьеру самый известный художник поп-арта Энди Уорхол (1928–1987) начинал как дизайнер рекламы в солидных изданиях. Следуя по пятам своих более старших товарищей, он тоже решил использовать бутылку кока-колы для своей первой картины. А потом была банка супа «Кэмпбелл», которая перевернула мир.

Картины Уорхола холодны и будто бы бездушны. В них нет и следа самого художника. К тому же разве это оригинально – изображать банку супа или популярного напитка? Конечно! Уорхол в очередной раз в ХХ веке бросил вызов общественному мнению о том, что есть искусство. Его банки супа и бутылки кока-колы имеют серьезный социальный и политический смысл. Да, Уорхол играет со зрителем, но в то же время заставляет его думать и анализировать увиденное без иронии и сарказма.

Энди Уорхол высмеивал общество потребления и в то же время был его воплощением. Ценители искусства покупали не красоту, они покупали «Уорхола».

И Уорхол, и другие творцы поп-арта (Рой Лихтенштейн, Питер Блейк, Клас Ольденбург и прочие) стремились погружать зрителей в чувства через объекты материального мира. С одной стороны, они не создавали ничего нового, а с другой – они создавали новые смыслы там, где их на первый взгляд совсем не было.

Концептуализм / Флюксус / Арте Повера / Искусство перформанса: интеллектуальные игры, 1952 и далее

До того, как Марсель Дюшан представил миру «Фонтан», искусство целиком и полностью было продуктом человеческого труда. В старые произведения искусства закладывался глубокий смысл, они поражали своей техникой и вызывали приятные эстетические чувства. Но тут вдруг кто-то решил выдвинуть на первый план то, что обычно было скрыто, – концепцию. Искусством может быть что угодно, не только картина или скульптура, на которые ушло много сил.

Перформанс вообще стал включаться в художественную повестку сравнительно недавно. Мастер перформанса из Сербии, Марина Абрáмович, сделала то, что другие не смогли. Она не просто стала самым ярким творцом в этом направлении, но и сумела сделать его узнаваемым. Именно о перформансах Абрáмович мы думаем в первую очередь, когда речь заходит об этом виде искусства. Перформансы Марины Абрáмович можно найти на YouTube.

Перформансы стали чрезвычайно популярны благодаря тому, что воспринимались преимущественно как развлекательные мероприятия. Людей приходило больше, поэтому экспозицию пластического искусства стали совмещать с перформансом. Малопонятный, он тем не менее ощущался более реальным, потому что все происходило здесь и сейчас.

В 1960-е годы во Франции развивается движение «Новый реализм». Художники нового реализма старались слить воедино искусство и реальность, а интерпретировать происходящее должны были зрители. Например, Ив Кляйн (1928–1962) проводил смелые перформансы, где в качестве кистей выступали покрытые краской обнаженные девушки.

Тогда же в Италии появилось еще одно новое направление – арте повера. В переводе с итальянского arte povera означает «искусство бедности». Художники отрицали богатство и консьюмеризм, стараясь создавать такие произведения, которые будут неким диалогом между природой и производственной индустрией.

Крупнейшим перформанс-течением того времени стал флюксус (от латинского fluxus – течение). Оно объединяло художников со всего света и было чем-то схоже по своей идее с дадаизмом. Флюксус спонтанен, ему чужды любые ограничения. Одним из самых известных флюксус-перформансов была акция «Отрежь кусок» (1964) в исполнении Йоко Оно. Усевшись на полу в черном платье, она предоставила зрителям возможность воспользоваться ножницами и отрезать от ее платья куски такого размера, какого они пожелают. Начинали зрители очень скромно, но вскоре не на шутку разошлись.

А вот художники-концептуалисты не так открыты для зрителя. Им тоже не чужды перформансы, однако свои акции они совершают вдали от публики, а потом представляют лишь записи и фотографии процесса. Именно концептуализм мы чаще всего саркастически комментируем, просто не понимая его. Но стоит лишь глубже копнуть, и многое становится ясным. Например, в 1967 году Брюс Науман снял видео «Танец, или Хождение по периметру квадрата». Снова и снова в течение десяти минут художник ходит в заданном ритме по периметру квадрата. Науман говорит зрителю о том, что вот это и есть жизнь. Мы все лишь имитируем развитие, а на самом деле лишь имитируем движение. Нам кажется, что мы совершаем что-то, но это иллюзия. Концептуализм требует времени, знаний, но в первую очередь – желания его понять.

Минимализм: без названия, 1960–1975 гг.

Минимализм стал порождением целого множества предыдущих феноменов: от Андре Бретона до Баухауса и русского конструктивизма.

Художники и скульпторы минималисты скорее похожи на архитекторов, а их работы – на объекты промышленности. Кстати, именно слово «объект» они чаще всего используют для обозначения своих работ. Они даже лишили свои работы полноценных названий. Так, например, Дональд Джадд (1928–1994) выставил в 1972 году объект «Без названия». Он представляет собой огромный медный куб. Куб не дает отвести от себя взгляд: каждая неровность, каждая царапинка, игра света на его поверхности приковывают внимание и завораживают зрителя. Чем же? Своим несовершенством. Куб Джадда – метафора жизни.

Джадд ставил перед собой цель демонстрировать материал в его природной чистоте, которую и должен созерцать посетитель выставки, не отвлекаясь ни на что.

Другой американский минималист, Дэн Флавин, вдохновленный работами Татлина, создал целую экспозицию из флуоресцентных трубок, которые отсылали зрителя к архитектурно-строительным изысканиям русского конструктивиста.

Минималистическое искусство узнаваемо и притягательно. Оно стало завершением длительного периода – эпохи модерна – и послужило своеобразным мостом к новому периоду – эпохе постмодернизма.

Постмодернизм: подлинное и мнимое, 1970–1989 гг.

Новое течение – это своего рода метаязык по отношению к предыдущему периоду. Постмодернисты отказались создавать новое, они считали, что самое лучшее, что в существующих условиях можно сделать, – это воспользоваться всем тем, что уже было создано. Выстраивать на аллюзиях и реминисценциях свои творения, переосмыслять их и давать возможность взглянуть по-новому на достижения прошлого.

Постмодернизм во всех его проявлениях – это ирония и игра. Зрителю требуется много знаний и опыта, чтобы понять скрытые смыслы и отсылки автора, которые он в свое произведение спрятал.

Первопроходцем постмодернизма стала фотограф Синди Шерман (род. 1954), которая в конце 70-х годов прошлого века создала серию снимков «Кадры из фильма без названия». На первый взгляд это просто автопортреты привлекательной американки в разных образах. Но Синди – не просто любительница селфи. Этой работой она иронически реагировала на тот образ женщины, который процветал и продолжает это делать в Голливуде. 21 снимок, 21 клише: проститутка, роковая женщина, домохозяйка и другие. Все, к чему мы так привыкли, – простые и ограниченные образы.

В 1978 году канадский фотограф Джефф Уолл (род. 1946) сделал фото, которое назвал «Разрушенная комната». Что в ней особенного? Ничего, если не знать того, что это переосмысление монументального и трагического полотна Эжена Делакруа 1827 года «Смерть Сарданапала». Если посмотреть на оба произведения, если изучить контекст, то многое проясняется.

В целом так и работает постмодернизм. Он требует от зрителя многого, но взамен и многое дает. Постмодернисты ни во что не верят, все ставят под сомнение, их искусство хаотично и может показаться лишенным смысла, но это далеко не так. Да, это неоднозначное искусство, которое зачастую вызывает ироничную усмешку, но если погрузиться в него, то перед любителем искусства откроется целый новый мир. Пусть и построенный из кирпичиков старого.

Искусство сегодня: богатые и знаменитые, 1988–2008 гг. – наши дни

Современное искусство отличает несколько тенденций:

• Оно монументально;
• Оно коммерциализированно и пользуется популярностью в кругах тех, кто может себе его позволить;
• Оно представляет собой удивительный аттракцион, призванный вовлечь как можно больше людей;
• Оно коммуникативно.

Уилл Гомперц дал ему название – «новейший авангард». Современные художники пытаются сломать систему, складывавшуюся десятилетиями. Они больше не хотят идти по тому пути, который всех более-менее устраивает. Так, британский художник Дэмиен Хёрст (род. 1965) совершил доселе невиданное – перепрыгнул обязательную ступеньку, на которой располагаются арт-дилеры, своеобразные агенты, которые покупают произведения искусства, а потом перепродают по более высокой цене на аукционах.

Современные художники хотят быть хозяевами своей судьбы, а не плыть по течению текущего процесса. Им неинтересны продажи, хотя их произведения стоят миллионы, они ставят свои цели и идут к ним.

Француз JR (это все, что мы о нем знаем) выставил свои работы без одобрения влиятельных патронов.

Британец Бэнкси (его настоящее имя тоже никому не известно) располагает свои работы на зданиях, с которых их никто не может снять и продать. Они существуют для всех. За это его так любят. А еще за остроумие и сатиру. Возможно, если бы Марсель Дюшан жил в наши дни, то он тоже избрал бы полем своей деятельности стрит-арт.

Пока что едва ли можно назвать кого-то новым Сезанном или Моне, но такие художники непременно появятся, уверен автор книги. А возможно, они уже есть, нужно лишь немного больше времени.

Оригинальная книга содержит множество черно-белых и цветных репродукций, больше имен и более развернутый анализ знаковых произведений.