Рискуя собственной шкурой. Скрытая асимметрия повседневной жизни

Шкура на кону

Наше общество — сложная система, как и все его проявления. Рынок, политика, экономика, культура — во всех этих сферах отношения между компонентами нелинейны. Это значит, что изменения в одном компоненте приведут к непредсказуемым изменениям во множестве других. Мы не в силах узнать все возможные связи внутри сложной системы. И потому не можем просчитать все последствия.

Так что вмешиваться в работу сложной системы нужно очень осторожно. Даже если вам кажется, что положительный эффект от вмешательства очевиден, негативные последствия могут проявиться позже.

Представьте, что от простуды вы пьете лекарство, побочное действие которого разрушает вашу печень. Вы могли об этом не знать. Но если об этом знал врач, он, конечно, должен понести ответственность за причиненный вашему здоровью вред. Также это касается и производителей лекарства.

Иначе говоря, любой, кто вмешивается в работу сложной системы, должен поставить на кон собственную шкуру, признав ответственность за все последствия. На этом принципе строится мораль сложной нелинейной системы.

Еще со времен Вавилона известен принцип «око за око». Это базовый принцип справедливости. Он подразумевает, что, если некто вносит в систему негативную асимметрию, ему надлежит восстанавливать симметрию собственными ресурсами. Если же это невозможно, то принимать всю ответственность в виде наказания.

Позже этот принцип был изложен в виде Золотого правила. Согласно ему, не следует поступать с другими так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой. Такая формулировка до сих пор лучше всего работает в человеческих взаимоотношениях.

Философ Иммануил Кант сделал этот принцип более глобальным. Он вывел так называемый категорический императив: поступать следует так, как хочешь, чтобы поступали все люди в мире. Но этот императив работает хуже Золотого правила.

Дело в том, что глобальные системы менее эффективны, чем локальные. В крупной системе связи между элементами становятся длиннее и запутаннее. Ею сложнее управлять, сложнее просчитывать возможные риски. Управляющие такой системой далеки от нее самой. Их решения могут негативно сказаться на некоторых элементах, и при этом не задеть управляющих. Получается, что те, кто принимает решения о судьбе системы, не рискуют собственной шкурой.

Если управляющий не рискует, повышается риск для самой системы. Одно дело, когда военачальник идет в бой вместе с армией. У него есть нужный опыт, он рискует вместе с солдатами и потому принимает менее рискованные решения. Так происходило в древние времена в маленьких армиях. Но с тех пор армии стали больше, а военачальники управляют ими из штаба. В стратегических целях они порой готовы подвергнуть войско большему риску. И они не понесут за это никакой ответственности.

Равенство в неопределенности

Каждый из нас является элементом сразу нескольких систем. Системой можно считать любое сообщество. Каждое наше действие влияет на все эти системы. И есть кодексы принципов, регулирующие такие влияния. Они направлены на сохранение безопасности и жизнеспособности системы.

Официальными кодексами являются государственные законы. Неофициальными — моральные системы. Последние более гибкие, но базируются на некоторых стабильных принципах вроде Золотого правила. Они вырабатываются естественным путем в ходе развития общества и потому максимально подходят породившей их среде. Государственные законы принимаются искусственно. Они могут работать в интересах некоторых лиц. Лучшие законы соответствуют моральным принципам. Если же между ними есть расхождение, моральный принцип должен быть выше закона.

В отношениях внутри сообщества важна симметрия. Положительные асимметричные эффекты не должны приводить к негативу для других. Если крупный доход продавца получен честным путем, он этичен. Если он получен путем обмана покупателя, то нет. Это значит, что продавец воспользовался информационной асимметрией, когда одна сторона знает о сделке больше, чем другая. Так ему легко получить выгоду, не рискуя ничем. Риск перекладывается на другую сторону. Честный продавец обязан дать покупателю полную информацию о товаре.

То же самое относится к любым взаимоотношениям в сообществе. Открытость и честность, информационная симметрия и равенство перед моральными принципами полезны для системы и ее компонентов.

Но подобная система работает, когда она локальна. В маленьком сообществе все друг друга знают, и в нем отлично работает такое качество, как репутация. Оттого связи между людьми в нем теснее и крепче. Люди в маленьких группах склонны к коллективизму. Здесь лучше всего работает Золотое правило.

Чем больше сообщество, тем связи слабее. Человек может считать за своих лишь ограниченное количество людей. При больших цифрах живые люди становятся абстракциями. Большое сообщество приводит к индивидуализму. И это, в конце концов, его разрушает.

Величайшая из асимметрий

Главная асимметрия человеческого общества состоит в том, что им правит меньшинство. Это отважные люди, не готовые мириться с существующим положением вещей. Они рискуют собственной шкурой ради перемен. Лишь три процента населения способны продиктовать принципы жизни всем остальным.

И далеко не всегда это выглядит как революция. Порой большинство вообще ничего не замечает. Система сама меняется в угоду меньшинству. Причиной этого является особое качество меньшинства — непримиримость. Эти люди не согласны делать что-то, к примеру, в связи со своими убеждениями: особые требования к еде у иудеев и мусульман. Или в связи с физической невозможностью: инвалидность, непереносимость, аллергия.

Большинство более гибко, чем такого рода меньшинство. Оно способно согласиться с ограничениями, принятыми у непримиримого меньшинства. Можно сделать городское пространство более удобным для инвалидов. При этом неинвалиды вполне могут продолжать им пользоваться.

Но такой мягкий переход бывает, лишь когда он экономически не обременяет большинство. Производство халяльного мяса не дороже обычного. Значит, все мясо вполне можно заменить на халяль. Это позволит продавать его и мусульманам, и немусульманам.

Такая схема распространения объясняет популярность некоторых явлений — от органической пищи до английского языка. Она продиктована не их качеством, а их оптимальностью для меньшинств и большинства.

Нормы морали меняются тем же способом. Новые этические установки рождаются среди меньшинств, которые больше не хотят жить по старым правилам. Активная борьба за свою моральную позицию приводит к ее принятию в обществе. Например, так действует новая волна феминизма в наши дни. Ту же картину можно наблюдать и в науке. В любой сфере прогресс совершается благодаря активному меньшинству.

Волки среди собак

Рискуют собственной шкурой не только малочисленные лидеры. Большинство работников крупных компаний живут по тому же принципу: получая стабильную работу и оплату, взамен они становятся верными людьми своей фирмы. От их лояльности зависит их уровень жизни. Компании готовы сделать его высоким. В этом случае они приобретают практически добровольного раба.

Фрилансеры и подрядчики обладают большей свободой. Но бесплатной свободы не бывает. Заказы подрядчиков обычно нестабильны. Поэтому они тоже ставят на кон свою шкуру, но это их риск для себя, а не для работодателя. Достаток фрилансеров зависит от их собственной активности.

Тем не менее свобода делает человека менее хрупким. Чем больше человек боится чего-то лишиться, тем он более хрупкий. Удивительно, но зачастую люди, наделенные большой властью, менее свободны. Они почти рабы, потому что им есть что терять.

Исключение составляют разве что диктаторы и монархи. Они действуют свободнее, потому что представляют самих себя, а не какое-либо правительство. Но на разных людей свобода влияет по-разному. Одни диктаторы в итоге готовы рисковать шкурой ради собственной страны. Другие же переносят риски на население, пребывая в полной безопасности и безнаказанности.

Таким же образом можно различать виды богатства. Одни разбогатели, потому что поставили на кон свою шкуру. Они могли проиграть и полностью разориться. Причем проигравших гораздо больше, чем успешных. Но мы о них просто не знаем, поскольку никому не интересны проигравшие. Мы слышим только о тех, кому повезло. Состояние таких людей основано на их трудах и собственных рисках.

А кто-то обрел свое богатство, перенося риск на других. Таких людей много во властных структурах и сферах экономики, которые поддерживаются из бюджета. Государственный бюджет состоит из налогов, которые платят честные граждане. Финансовая неэффективность менеджеров способна привести крупную компанию к кризису. Государство может помочь таким фирмам избежать кризиса, погасив их долги за счет бюджетных денег. В итоге владельцы подобных компаний не рискуют ничем и не учатся на своих ошибках. Вместо них рискуют обычные налогоплательщики.

Но люди умеют отличать рискующих шкурой от не рискующих. К первым испытывают больше уважения. Их богатство считается справедливо нажитым и не вызывает неприязни, ведь они в любой момент могут все потерять. Вторых не любят. Народ понимает, что платит за риски этих людей. А они, приобретя богатство, вряд ли его лишатся.

Этика социального неравенства должна строиться на справедливых позициях. Рискующие, оказавшись в высших классах, должны продолжать рисковать собой, а не другими. Тогда неравенство будет справедливо. Чем больше человек ставит на кон, тем больше он выигрывает. Рано или поздно одни богачи сменяются другими. Это позволяет верхушке общества постоянно обновляться.

Эмпирика или теория?

Схожая идея постоянной изменчивости присуща науке. Научные гипотезы всегда рискуют собой. Ученые рассматривают возможность опровергнуть гипотезу, а не доказать — если не всю гипотезу, то хотя бы отдельные факты. Это называется критерием фальсифицируемости Карла Поппера. Любая гипотеза, которую можно фальсифицировать, то есть проверить опытным путем, считается научной.

Иначе говоря, власть идей тоже строится на риске. Рискованная гипотеза приносит в науку гораздо больше, чем осторожная. То же касается других областей культуры. На искусство и литературу влияют те, кто рискнул собой и пошел против принятых эстетических принципов. Все известные курсы писательского мастерства не создадут талантливого автора, потому что они учат уже известным приемам. А успеха достигают только новые идеи и писатели, рискнувшие их выдвинуть.

Важно также, чтобы высказывающий новую идею ставил на кон свою шкуру. Но теоретики обычно так не делают. Любая умозрительная теория строится без шкуры на кону. Оттого между теоретиками и практиками возникает непонимание. Первые считают, что без знания теории невозможно заниматься практикой. Вторые же опираются не столько на сложную теорию, сколько на собственный практический опыт.

Именно риск позволяет приобрести этот опыт. Он состоит из ошибок и удачных решений. По тому же принципу развивается любая сложная система. Оттого вмешательство в систему тех, кто не рискует, весьма опасно для этой системы: они просто не понимают принципов ее работы. Они судят поверхностно и не могут представить отложенные последствия своего вмешательства.

Рискующие собственной шкурой вызывают больше доверия. Им известен принцип работы системы, благодаря непосредственной работе с этой системой. К тому же они зависят от системы. Любое неправильное решение принесет вред и им тоже. Поэтому они будут действовать осторожно и руководствуясь только собственным опытом.

Теоретики отличаются от практиков и тем, как они себя представляют. Теоретики стараются полностью соответствовать сложившемуся образу, типажу. Они совершают привычные ритуалы, соблюдают определенный образ жизни, сохраняют антураж. Им нужны дипломы, статьи в статусных журналах и репутация среди таких же, как они.

Практики не придают значения формальностям. Они четко знают свое дело и не собираются никому пускать пыль в глаза. Практик может выглядеть непрезентабельно, говорить невнятно и вести дурной образ жизни. Но если он эффективно работает, он лучше правильного теоретика. Ведь это значит, что он рискует собой и приобретает знания непосредственно.

Политика сбыта добродетели

Нравственный выбор тоже требует шкуры на кону. В наше время можно легко создать выгодную моральную репутацию. Она повышает продажи и приносит больше денег. Но зачастую добродетель остается лишь частью образа. Человек или компания не идут в своем моральном выборе до конца.

Критикующие капиталистический строй сами пользуются его достижениями. Социалисты из привилегированных слоев не отказываются от своих привилегий в пользу бедных классов. Компании заявляют об этичности производства, а на деле используют дешевую рабочую силу. Любой благотворительный проект сопровождается громкой рекламой фирм, принявших в нем участие.

Подобные случаи говорят не о нравственном выборе. Моральный образ стал товаром. Причем товаром, который заведомо обманывает покупателя. Ведь покупатель выбирает некую фирму как раз потому, что считает ее соответствующей своим этическим нормам.

Истинный выбор — это всегда риск. Это готовность отказываться от удобств, которые предоставляет неэтичная система привилегий, готовность отстаивать свою позицию перед теми, кого она не устраивает, — даже если таких большинство и это портит репутацию. Иначе говоря, делающий искренний моральный выбор всегда чем-то жертвует.

Добродетель тоже бывает разной. Есть довольно простой в обращении и популярный вид добра: несложно любить тех, кого любят все. Не менее легко любить тех, кто принимает любовь с благодарностью. Иначе говоря, легко хорошо относиться к очевидным жертвам.

Гораздо сложнее поддерживать тех, кто тоже нуждается в поддержке, но не является удобной жертвой. Так многие отворачиваются от наркоманов или осужденных преступников. Очень трудно помогать тем, кто страдает депрессией, потому что часто эти люди не с восторгом принимают помощь. Люди, способные делать добро тем, кто отвергаем, являются примером высшей степени добродетели — храбрости и полного самопожертвования.

Риск и рациональность

Принцип шкуры на кону тесно связан с понятием рациональности. Рационально в первую очередь то, что позволяет выживать. Когда мы рискуем шкурой, мы поневоле начинаем вести себя рационально. Можно говорить одно, а верить в другое. Но только дело покажет, где мы рискуем, а где нет. Множество людей называют себя христианами, но в случае заболевания обращаются в первую очередь не к богу, а к медицине. Так выявляется сфера, в которой эти люди действительно рискуют шкурой, — не в религии.

С этой точки зрения рациональным бывает то, что обычно называют иррациональным. Беспокойство насчет редко происходящих, но очень разрушительных событий, рационально. Те, кто относится к ним слишком легкомысленно, в долгосрочной перспективе скорее погибнет. Потому что даже маловероятное событие может случиться. Обезопасить себя от него стоит заранее.

Вера не может быть рациональной или иррациональной. Этим качеством обладает лишь действие. Вера же может быть мотивом для действия. Другими мотивами могут стать интерес, деньги, позиция по какому-то вопросу. Каким бы ни был мотив — если он ведет к рациональному действию, он работает на благо человека или сообщества.

Риск собственной шкурой делает рациональность главным мерилом человеческой деятельности. Она обеспечивает выживание системы и уберегает от серьезных ошибок. При этом рациональность не всегда можно или нужно объяснять теоретически. Достаточно предписаний к действию.

Теория, как и мотив, не играет существенной роли. Она создается уже после практического опыта. Выживание — первостепенная задача индивида или сообщества. Теоретизация, философия и эстетика возникают, когда эта задача уже решена. А решается она только путем непосредственного практического опыта. Это и есть главная человеческая деятельность со шкурой на кону.

В основном нам везет. Мы живем в сообществах, где большинство правил выживания уже были сформулированы и обросли теориями. Нам не всегда нужно ставить на кон шкуру, чтобы постичь эти правила. Но времена и обстоятельства меняются: случаются новые, непредвиденные события. Человеку нужно снова рисковать собой, чтобы получить максимально положительный результат.

В некоторых сферах рисковать шкурой приходится постоянно, потому что иначе они не работают. Риск представляет опасность для индивида, но помогает жить и развиваться системе. Отсутствие риска подвергает опасности саму систему. А значит, и всех, кто в нее входит. Потому отсутствие риска на самом деле является еще более сильным риском для каждого. Важно уметь рисковать собой ради выживания сообщества: любого — от семьи до человечества.