Как вырастить ребенка счастливым. Принцип преемственности

Жан Ледлофф в общей сложности провела больше двух лет среди индейцев в Латинской Америке. Наблюдение за людьми примитивных культур изменило ее мировоззрение.

Удивляясь отсутствию несчастья в жизни индейцев, автор сумела забыть о многих предрассудках, привитых ей цивилизацией. Она открыла для себя совершенно другие критерии бытия. Например, в языке индейцев екуана нет слова «работать»: каждое занятие имеет свое название, но общего нет.

Во всех действиях индейцев главное — не рациональность, экономия времени, стремление к прогрессу или доходности, но внутреннее равновесие и хорошие отношения с окружающими. Индейцы никогда не дают понять кому-то, что он менее силен или вынослив. Они также не проявляют раздражения или недовольства.

Если что-то идет не так, как было намечено, екуана просто ждут, оставаясь в хорошем расположении духа. Отсутствие конкуренции способствует возникновению расслабленности и гармонии.

Большая выносливость индейцев объясняется тем, что они тратят силы только на работу, без психологического напряжения: физические нагрузки они воспринимали как благо для тела и никогда не соглашались делать то, что им было неинтересно.

В поселке индейцев автор видела только одного ребенка, который кричал, напрягался всем телом и сосал палец. Оказалось, малыш когда-то провел в больнице белых людей несколько месяцев.

Принцип преемственности

Эволюция сделала современного человека таким, какой он есть. Человек перестал следовать природным инстинктам и своей разрушительной деятельностью загрязнил планету. Многие врожденные привычки людей препарированы наукой, которая «доказала» их якобы неправильность. Одним из таких «неправильных инстинктов» является наш способ обращения с ребенком.

Однако вряд ли следует называть правильным то, что считает тот или иной эксперт. Правильно то, что соответствует «континууму» — естественным, существовавшим на протяжении многих поколений потребностям человека как представителя вида; то, что соответствует заложенным в каждом человеке ожиданиям. Под «ожиданиями» подразумеваются определенные тенденции развития. Они заложены в самом человеческом теле, устроенном весьма разумно. Глаза — ожидают света, легкие — кислорода. Кожа защищает от дождя, холода, ранений; кровь сворачивается, предохраняя от потери, пот выделяется при жаре и т. д. Все это сформировано не наукой, а природой — инстинктами и опытом предков. Современный человек, не знающий своих врожденных ожиданий, не представляет, что такое истинное счастье, и потому начинает формироваться искаженным.

Начало жизни

Природа заботится обо всем: к моменту рождения у ребенка уже созданы все системы, позволяющие ему существовать вне материнской утробы, а также повышен гамма-глобулин, который защитит его от инфекций, пока у малыша не разовьется собственный иммунитет.

Новорожденный ребенок очень чувствителен. На руках у матери он ощущает ее тепло и слышит то, что привык слышать прежде, находясь в материнской утробе, — сердцебиение, перистальтику. Все это ему знакомо и потому успокаивает. Без материнских рук младенец испытывает страх. И, поскольку категории времени и надежды ему еще неизвестны, ужас и страдание кажутся ему бесконечными.

Младенец, оторванный от матери, начинает инстинктивно призывать ее плачем. Если ситуация от этого долго не меняется, он перестанет плакать, но не потому, что успокоится сам, а потому, что погрузится в полное отчаяние: природа не готовила его к одиночеству.

В материнских объятиях ребенок чувствует себя на своем месте — правильным, нужным, привлекательным. Только это чувство позволяет человеку в любом возрасте ощущать себя полноценным и понимать, что и сколько ему нужно от внешнего мира. Без этого чувства он обречен всю жизнь гоняться только за ним, за этим чувством правильности, то и дело подвергая себя риску.

Любой взрослый бессознательно знает, как ухаживать за младенцем. Но созданные и навязанные в последние десятилетия теории о неестественном уходе за ребенком мешают людям прислушаться к себе. Люди могут оставить плачущего ребенка в эмоциональном вакууме, отказываясь следовать естественному инстинкту — успокоить младенца. Придумывают детскому плачу любые другие причины, кроме самой верной: ребенок страдает, если не находится на руках у матери.

Человек отличается от животного мира умением хорошо приспосабливаться к самым разным обстоятельствам. И это свойство сам же человек начал использовать против себя и своих детей.

Диапазон ощущений заложен в организме человека огромный, но нервная система регулирует его, варьируя считывание органами чувств. В начале жизни многие врожденные способности исключаются нервной системой: так, многие «магические» умения, экстрасенсорика — всего лишь активация отключенных возможностей. Иногда эти возможности включаются в условиях стресса или чрезвычайного эмоционального напряжения.

Чаще всего у людей проявляется дар предчувствия: вещие сны, интуитивное знание. Однако современная наука склонна считать все это выдумкой. Поэтому многие люди не доверяют собственной интуиции. Мы не имеем рационального объяснения подобного дара, но это говорит лишь о том, что интеллект вовсе не так всесилен и могуч — в особенности если сравнивать его с тем, что заложено в человека природой.

Интеллект различает, сортирует, анализирует. Его, безусловно, нужно использовать и развивать, он служит защите общества. Но у человека со сбитой природной программой, человека испорченного снижается и интеллектуальный уровень.

Диапазон восприятия и запоминания информации, стиль поведения закладывается во младенчестве: привыкнув к одиночеству в самом начале жизни, он все дальнейшее будет строить в том же ключе — даже в ущерб себе. Если его детство было полно беспокойства, то человек будет поддерживать такой же его уровень в течение всей своей жизни: спокойствие будет для него невыносимо.

Любые ментальные установки человека становятся его привычками. Резкое изменение их может привести к болезни или несчастному случаю: таким способом организм дает человеку передышку, чтобы восстановить баланс и привычное поведение. Некоторым людям для поддержания равновесия необходимо часто болеть или становиться участниками несчастных случаев.

С самых первых своих дней ребенок континуума участвует в жизни родных: поначалу только присутствуя при ней, привыкая к разным звукам, теплу и холоду, ощущениям своего тела. Но он уже — неотъемлемая часть жизни племени, и, хотя деятельность его очень ограничена, он получает огромный опыт, при этом чувствуя себя защищенным. Ночью он тоже чувствует тепло материнского тела, сосет грудь — все это дает ему ощущение собственной правильности.

Через тело матери он понимает, что движение — основа жизни. Если мать мало двигается, у ребенка формируется представление, что жизнь скучновата. Затем ребенка при помощи игр и вовлечения в жизнь матери постепенно приучают к внешнему миру.

Если мать слишком «трясется» над ребенком, он начинает верить в свою хрупкость. Если же относится спокойно — малыш верит, что может быть выносливым и приспосабливаться. Отрыжек и рвоты у детей континуума не бывает, притом что кормят их грудью гораздо чаще и днем, и ночью. Мочеиспускания и опорожнения не являются «событиями», к ним относятся спокойно и с юмором, без капли недовольства.

У современного «цивилизованного» ребенка существуют те же ожидания континуума, но они не удовлетворяются. А каждое неудовлетворенное ожидание отнимает частицу будущего благополучия в жизни.

Доказано, что отсутствие опыта хождения на четвереньках в дальнейшем негативно влияет на развитие речи. Других исследований нет, но, возможно, отсутствие столь распространенного у современных людей головокружения зависит от того, что в детстве младенец недополучил какого-либо опыта положения тела, определенных движений.

У ребенка «цивилизованного» первые травмы происходят еще в родах: яркий свет, инструменты врача, резкие голоса чужих людей. Взвешивание, омывание прежде, чем позволят коснуться матери и припасть к ее груди, тоже травмируют младенца, создавая момент неправильного импринтинга. Задержка тактильной встречи мамы и ребенка вызывает у младенца смертельный ужас, а у матери — неосознанное чувство вины.

В некоторых родильных отделениях ребенка вообще помещают в бокс и держат там первые часы, не обращая внимания на его плач и страдания. Мгновения облегчения от мочеиспускания сменяются снова ужасом одиночества, отсутствия ожидаемого тепла. Если младенец получает грудь, то на какое-то время успокаивается, дремлет, но просыпается опять в аду: без тепла материнского тела, потому что кто-то придумал, что детей нельзя приучать к рукам, что, покормив, их непременно нужно класть в кроватку.

Вместо ожидаемого опыта движения ребенок получает непонятные потрясывания (мать трясет колыбельку или коляску). Предметы, которые со временем становятся доступны ребенку, — лишь имитация жизненно необходимых, суррогат того, чем пользуются в жизни, так же, как и суррогатом мягкости и тепла кожи матери являются мягкие плюшевые игрушки.

Избавление от ожиданий континуума не наступает быстро: потребность сохраняется и ищет хоть какой-нибудь опыт, которым можно удовлетвориться. Различные рукоделия, некоторые виды спорта являются суррогатом, удовлетворяющим ожидание участия в построении быта (настоящей охоты или рыбалки, ткачества, готовки и других дел, важных для выживания рода). Не получив опыта на руках у матери, ребенок пытается получить опыт сам: поворотами головы и изгибанием тела тренирует органы чувств, брыканием восполняет нужное количество движений.

При смене пеленки мать издает звуки неприятия, жестикулирует, показывая неудовольствие: это откладывается в памяти ребенка как неодобрение его самого. Случаи неодобрения учащаются: ребенок растет, начинает хватать мать за одежду, волосы, может что-то разбить. В ответ он слышит не смех (как ребенок континуума), а признаки недовольства. Он не может их связать со своими действиями и понять, что сделал плохого. Но усваивает, что он сам — причина неодобрения и неправильности. Все его существо с младенчества пропитано ощущениями тоски и неправильности.

Настоящее отделение от матери и настоящая независимость могут прийти только после периода полной зависимости и только если этот период прошел так, как нужно.

Исследования жизни и развития оставленных в детдомах детей (то есть тех, кто не получает даже минимума материнского внимания, прикосновений и тепла) показали, что эти люди постоянно, на протяжении всей жизни, борются за право быть любимыми, но не умеют ни дарить, ни получать любовь. Они обездолены. И потом дают жизнь таким же несчастным детям, не умея научить их теплу и любви.

Научно подтверждена ценность материнских объятий для правильного психологического развития детей. Младенцы лучше развиваются, даже если их «боксы», в которых они содержатся, просто почаще двигать или включать через громкоговоритель звуки бьющегося человеческого сердца.

Ребенок растет

Если потребность постоянного контакта с матерью была идеально удовлетворена во время «ручного» периода, ребенок отрывается (ползает, ходит) спокойно, подпитка материнской энергией требуется ему только в экстраординарных ситуациях. Потребность ребенка в матери и его слезы воспринимаются окружающими без осуждения.

Если начавшего передвигаться ребенка останавливать и направлять, он перестает проявлять инициативу и отвечать за себя. Его ожидание широты пространства, возможностей передвижения и количества разнообразных событий не оправдывается. Включается импульс — вести себя так, как ожидают окружающие.

У индейцев екуана мать не бросает все свои дела ради общения с детьми, но при этом она всегда готова встретить подросшего ребенка, который возвращается после очередного «приключения». Общение с матерью инициирует ребенок, но он не требует много внимания, если базовые потребности его «ручного» периода были удовлетворены.

Если детям — даже только ползающим — дают возможность самим отвечать за себя, они полностью используют свое чувство самосохранения, не ранят себя, избегают опасных мест.

Ни у кого из индейцев не возникает сомнения, что ребенок станет полноценным членом общества. Его полностью принимают как заведомо правильное существо. Помощь ребенку оказывается только в нужных количествах: не больше и не меньше, иначе это будет мешать развитию независимости. Однако в помощи никогда не отказывают, если ребенок о ней просит.

Вмешательство взрослого в развитие не приносит пользы. Ребенок сам интересуется миром, и каждый развивается ровно настолько, насколько в нем это заложено. Родители лишь показывают пример своей естественной жизнью и транслируют ребенку свои ожидания от него.

Бессознательное в человеке направляет его в сторону воплощения того, чего от него ожидают, и того, что ему говорят — даже если говорят «не делать что-то», подсознание не считывает «не»: оно делает то, что услышало.

У индейцев екуана никто никогда никому не указывает, чем заниматься, и не уговаривает — такого просто нет. Детям не говорят, когда и сколько есть, спать, играть. Но если требуется помощь в общих делах рода, то от них ожидается полное повиновение взрослым.

Каждый принимает решение за самого себя — и тем самым берет на себя ответственность. Принуждение может выражаться максимум в неоказании помощи сделать то, что считается ненужным.

Детям показывают определенные рамки поведения собственным примером. В случае отклонения ребенка от норм поведения родители никак не комментируют этого, оставляя свои ожидания от ребенка прежними — и тем самым «подтягивают» его до нужного уровня.

Континуум «отключает» те механизмы самосохранения, которые взяли на себя другие. Поэтому в цивилизованном мире, несмотря на большое количество оберегающих устройств, люди очень часто ранят себя. А у индейцев екуана малыши играют с углем, острым оружием и остаются невредимыми. Дети даже по одному взгляду взрослого чувствуют, что их способности заботиться о себе не доверяют, и оправдывают это недоверие.

У екуана люди очень много общаются между собой, очень много смеются — как будто вся их повседневная жизнь — праздник. Дети не ругаются и не дерутся между собой никогда.

Недостаток впечатлений и опыта

У цивилизованного человека почти полностью удален «ручной» период: в детстве он мучится от недостатка движения и впечатлений, а во взрослом возрасте пытается наверстать свое детство или ведет себя неуверенно, с ненавистью к себе. И получается, что счастье в цивилизованном мире — не норма, а мечта, цель жизни, при этом сама жизнь — погоня за чем-то, вечно ускользающим.

Поиск любви и отношений становится гонкой без результата: никто не удовлетворяет своих базовых потребностей. А в браке люди часто ищут совсем не то, что должны: ищут мать в супруге, ищут в партнере те чувства любви и защищенности, которые недополучили в детстве.

Соперничество — тоже плод цивилизации. И погоня за новизной — изобретение прогресса. У индейцев екуана желание превзойти кого-то никогда не является мотивом деятельности.

Нелюбовь к труду возникает из-за неудовлетворенных во время «ручного периода» ожиданий континуума в получении опыта и движения. Стремление к аттракционам и выбросам адреналина имеет ту же природу.

Многочисленные человеческие отклонения считаются болезнями, непонятно откуда взявшимися, хотя их истоки — именно в отсутствии «ручного периода»: синдромы «Казановы», «неряхи», «актера», «вечного студента», «искателя приключений и завоевателя», «вечного скитальца». На самом деле, люди с такими проблемами — это все дети, недополучившие любви, прикосновений и опыта в младенчестве.

Кто не получает достаточно любви в самом начале жизни — не может потом давать ее. Более того: иногда цивилизованная мать уверена, что ее ребенок призван в мир, чтобы дать ей недостающую любовь, а если он плачет и сам чего-то все время просит, она наказывает его за «неподобающее поведение».

Иногда обиженный недостатком любви родитель наказывает ребенка не прямо, а ожиданием наказания — а дети всегда считывают ожидания родителей и ранят себя, причиняя себе вред.

Многие преступления имеют в своем истоке тягу преступника к вниманию. И ряд физических заболеваний тоже имеют в основе жажду получения заботы — так компенсируется недополученное в детстве внимание.

У тяги к наркотикам та же причина: недостаток положительных ощущений и постоянное стремление к кайфу, который ребенок испытывает на руках у матери.

Для возвращения к состоянию счастья человек изобрел множество способов остановки мышления — молитвы, медитации, отвлечения на физическую боль или что-то подобное. Все эти способы помогают погрузиться в себя, чтобы повысить уровень спокойствия.

Общество

Ребенок может выжить, если ожидания континуума не удовлетворяются. Но при этом он теряет способность быть счастливым. А взрослый, ответственный за ребенка, все больше ориентируется на общество, которое берет за образец интеллект и неправильные модели воспитания и жизни.

То, что младшие не хотят быть похожими на старшие поколения, — яркий признак нарушения континуума. Человек, получивший достаточный опыт в «ручном периоде», счастлив в настоящем, и его не манит никакое «светлое будущее». Но человеку цивилизованному, несмотря на огромное количество имеющихся благ, ничего не достаточно — ему всегда нужно что-то лучшее впереди.

Детей необходимо поместить не в центр забот взрослых, а на периферию.

Если у человека один и тот же круг общения, то ему необходимо вести себя со своими близкими честно.

В идеальном обществе различия между людьми не становятся причиной конфликтов. Различия не воспринимаются как дикость или неправильность, поэтому там никто не боится проявить истинного себя.

При встрече с незнакомцами у индейцев екуана работает одно главное правило — не создавать напряжения. У екуана есть точное понимание границ благополучия: они избегают монотонной и скучной работы, разнообразят необходимую, но при этом не берутся за явно неинтересную.

Человек почти потерял веру в то, что имеет естественные права. Про собаку говорят, что ей трудно жить в квартире, но человек по размеру больше, а вынужден ютиться в клетушках и, выходя из них, страдать от шума транспорта и толп других людей.

Образ жизни, соответствующий эволюции человека, отличается от цивилизованного образа жизни. На каждом этапе своего существования человек должен испытывать счастье. И для достижения этого опора на чувство континуума даст больше, чем опора на интеллект.

Как заставить принцип преемственности снова работать

Дети на руках у матери находятся в одном энергетическом поле, поэтому могут отдавать ей излишки получаемой энергии, а она — реализует их в работе. Дети континуума всегда расслаблены.

«Цивилизованные» дети постоянно напряжены: у них нет пути сброса лишней энергии. Когда такой ребенок начинает самостоятельно двигаться, то делает это слишком нервно и быстро, убегает. А во взрослом возрасте такой человек может путать потребность в сексе с потребностью в недополученном телесном контакте с матерью.

У индейцев екуана, при достаточном контакте в «ручной период», взрослые все равно касаются друг друга. На самом деле желание быть обнятым и защищенным не относится к сексу, хотя в современном обществе часто им замещается.

При осознании потребностей континуума можно понять многое в поведении своем и других людей. Исследования дают надежду, что недополученный в младенчестве опыт может быть компенсирован в более зрелом возрасте. Для компенсации недополученного можно позволить ребенку спать с родителями в одной постели или сидеть у них на коленях, на руках или просто рядом максимально много времени. Когда ребенок напитается достаточно, он гораздо легче оторвется от родителей, уйдет в независимость.

Зависимым ребенок становится, если его инициативу общения со взрослыми постоянно перехватывает родитель. Мать, начиная следовать континууму ребенка (а значит, и своему), постепенно обретает заглушенные цивилизацией инстинкты, которые подсказывают, как и что лучше делать. И даже в современном мире можно приспособиться так, чтобы не разлучаться с ребенком, занимаясь делами вместе с ним: это вопрос только навыка. Ребенок должен постоянно иметь перед глазами того, кому он потом будет подражать.

После рождения ребенка мать обычно чувствует, что ей хочется, чтобы ребенок был все время при ней. И это очень верное чувство.

Положения из этой книги (рукописи и первых изданий) прочитали и претворили в жизнь многие родители — и всегда результаты были ошеломляющими. Огорчение она вызывает только у тех родителей, чьи дети уже выросли.

Даже самые неуверенные в себе ущербные личности где-то глубоко внутри ощущают собственную ценность. Им просто нужно докопаться до этого чувства.

Автор надеется, что безошибочные инстинкты в конце концов победят сомнительную идеологию цивилизации.